гранта Г.В. Вернадского – аланы. Ну и наконец, многие помнят исторический роман В.И. Иванова «Русь изначальная», где на Днепре в VI веке оперируют анты-русы, а их врагами выступают хазары и византийцы. При столь широком разнообразии мнений, доходящем до курьеза, очевидно, что проблема требует пристального изучения.
Почему же многие ученые терпели неудачи в поисках корней антов и не смогли сделать окончательных выводов по поводу происхождения и гибели этого народа? На наш взгляд, дело в несовершенстве метода поиска. Письменных источников той поры сохранилось крайне мало, причем собственно антских – ни одного. О них пишут соседи, искажая реальность, путая хронологию, забывая имена варварских вождей.
На помощь приходит археология, но и здесь не всё просто. Большинство историков сходится во мнении, что анты VI века – это славяне, приводя в доказательство археологические находки т. н. пражско-пеньковской археологической культуры. Но в то же время очевидно, что анты – аланское, а не славянское слово. Почему же и когда часть славян приняла его в качестве своего имени? И кто такие анты? Наши предки или пращуры других этносов? Течет ли в русских кровь антов?
Если мы рассмотрим вопрос шире, то убедимся, что археология не в состоянии окончательно решить проблему славянского этногенеза. Так, в черняховской и пшеворской археологических структурах находят праславянские черты, но сами культуры – очевидно неславянские. Этот факт ставит ученых в тупик, но доказывает только одно: археологические изыскания могут играть вспомогательную роль при воссоздании ранней истории славян.
С чего же начались славянские этносы и почему они принимали неславянские имена? Чем дальше ученые углублялись в исследование проблемы, тем больше встречали загадок. Французский исследователь Люсьен Мюссе, говоря о начале славянского этногенеза, указывает на «непомерный демографический взрыв». Это следствие, а не причина. Оно помогает понять важную вещь: широкое и быстрое расселение славян предопределило культурное разнообразие, результатом которого стало слияние «праславянских» элементов в разных культурах. Но различие культур не вело к различию языка. Письменные источники подтверждают: по меньшей мере до X века славянский язык был един, хотя археологически мы обязаны разнести территорию славянского расселения как минимум по трем разным культурам. Этот парадокс – лучшее доказательство неполноты одних лишь археологических методов при исследовании истории славян.
Мы вновь вынуждены повторять одни и те же вопросы. Кто такие славяне? Когда они возникли и почему один из славянских племенных союзов – анты – получил явно неславянское имя? Для ответа нам понадобятся три инструмента: археология, чтобы очертить примерные границы материальной культуры славян и антов и не уйти в мир гипотез и фантазий; этнология, чтобы понять закономерности возникновения и исчезновения соседних со славянами народов и самих славян; политическая история, чтобы уяснить, кто на чьей стороне сражался и какие геополитические цели преследовал. В комплексе такой метод должен дать положительный результат. Насколько он точен, пусть оценит читатель.
II
Это внутренний контур проблемы, но есть внешний, и о нем нужно сказать несколько слов. Литература по славяноведению необъятна, дискуссии не утихают. Что же побудило автора взяться за клавиатуру и написать еще одну книгу о славянах и антах в ряду многих? Причины две.
Во-первых, появилось огромное количество спекуляций и домыслов относительно истории славян. К исторической науке они отношения не имеют, но любознательного обывателя дезориентируют очень сильно.
Во-вторых, до сих пор нет популярной сводной работы по истории славян, а те научные труды, которые увидели свет в последние двадцать лет, – малодоступны и трудны для восприятия массового читателя. Ведь для того, чтобы появился интерес к проблеме, нужно знать ее хотя бы в общих чертах, а тема утонула в бесконечных спорах, смысл которых понятен лишь узкому кругу историков. Это общая беда научных исследований в наше время, и решения пока нет.
К сожалению, историческая наука всё больше разделяется на изолированные темы, вокруг которых группируются представители академического сообщества. Но за скрупулезным изучением отдельных аспектов теряется перспектива. Ученые – слависты, германисты, кельтоведы – зачастую не понимают друг друга. Отсутствуют синтетические работы, которые помогли бы навести мосты даже не между науками, а между отдельными темами и направлениями в рамках исторической науки. В результате мы видим монополию на знание, которым обладают сообщества ученых, посвятивших жизнь изучению, например, славян, кельтов или германцев. Широкая публика (включая историков, занимающихся другими темами) остается в неведении, вдали от научных дискуссий, открытий и от анализа ошибок.
Тому есть несколько причин. Массовое сознание представителей образованной российской публики было сформировано в 80-х годах XX века. После этого произошел политический и культурный крах СССР, единая система знаний о прошлом распалась и стала
