сам становится иным – огромным: «Оно так и велось в этих разреженных краях, где расстояния измерялись людьми, и локоть товарища так твердел сквозь оковалок безлюдья, что казалось, чем дальше к востоку, тем не то вёрсты короче, не то люди огромней».
Страна – огромный океан. С Запада идет волна, которая рикошетит обратно: «та правда, которая сочится из огромных западных городов, но, обтрепавшись, лишается лоска и, докатившись до океанского берега, оборачивается брошенными посёлками, землетрясениями и наводнениями, замирает на некоторое время, поразившись его синеве и силе, и, переродившись, возвращается, рикошетит, но не местью и злобой, а непостижимыми белыми машинами, словно выточенными из китовой кости и похожими на больших тихоокеанских чаек».
Нужно открыть «огромные ворота» внутри, устранить отгороженность, и тогда стихнут ураганы «над моей двуглавой головой», а Запад соединится с Востоком: «охотские туманы // Встретятся с балтийской синевой».
Праворульная машина, о которой так много говорится в книге, «иная точка приложения энергии», встречное движение с Востока страны: «И сами машины, отлитые совсем из особой, тугой и аскетичной плоти, нельзя назвать меньше чем явлением, и наступает оно с другой стороны жизни, и тем сильнее, чем удалённей и бедовее регион. И чем дальше на восток, тем их становится больше, и акулья плоть копится, набирает силу и достигает полной власти в Хабаровске, Владивостоке и Южно-Сахалинске. А потом на белых крыльях переносится на шестьсот вёрст на самый южный остров Курильской гряды.
И пролетает огромный пласт океана, синей кожи, отливающей на солнце, и тёмно-сизых вулканов, торчащих из облаков там, где в оторочке разбитых шхун и прибоя стоит последний остров. На его прибрежных меляках вода становится ярко-зелёной, и всё тонет в гигантских лопухах и в крике большеклювых ворон, и одеялом перетекают хребты то охотские, то тихоокеанские туманы». Разве это не высокая поэзия, причем совершенно естественная, живая без нарочитости и пустозвонной словесной шелухи?
Роман Тарковского – большое поэтическое полотно. Чутко уловленный голос огромной страны, ее хора, возникающего в момент встречи «охотского тумана» с «балтийской синевой». Главное уметь открыть «огромные ворота» и не терять знания о двух единых головах. Тогда и возникает музыка.
Молитва, ястребом взлетающая в небо
К 30-летнию своей творческой деятельности Александр Ф. Скляр записал удивительно духоподъемный альбом «Ястреб», в котором продемонстрировал все возможности своего мощного взлета. Практически за каждой композицией – богатый литературный подтекст, духовная и песенная отечественная традиция. Это одновременно музыкальный альбом, поэтический сборник, духовная практика и зов вперед.
«Ястреб» – световой столп, исходящий с неба на землю, и наоборот. Недаром Александр
