ко мне так несправедливы! Сегодня меня считают взрослой и мне все можно знать, а на следующий день оказывается, что Анна еще дурочка, младенец, воображает, что все вычитала из книжек, а сама ничего не понимает. Но я не ребенок и не кукла, с которой можно забавляться. У меня свои идеалы, свои мысли и планы, хотя я их еще не умею выразить словами. Во мне подымается столько сомнений, особенно вечером, когда я одна, а иногда и днем, при всех этих людях, с которыми я заперта, – как они мне надоели! Как надоело, что они не понимают ни моих трудностей, ни меня. И в конце концов я всегда возвращаюсь к своему дневнику. С этого я начинаю, этим кончаю. Китти всегда терпеливо слушает, и я обещаю ей выдержать до конца, справиться со своим горем и найти свою дорогу. Но как бы мне хотелось чего-то добиться, как хочется, чтобы любящая рука меня поддержала и приласкала…
Не осуждай меня! Пойми пожалуйста, что иногда терпение лопается!
Анна.
Понедельник, 9 ноября 1942 г.
Милая Китти!
Вчера был день рождения Петера. Он получил хорошие подарки, среди них очень интересную игру, электрическую бритву и зажигалку, не потому, что он курит, а потому, что это шикарно!
Но самый большой сюрприз нам приготовил г-н ван Даан, сообщив, что англичане высадились в Тунисе, Касабланке, Алжире и Оране!
– Это начало конца! – сказали все.
Но Черчилль, английский премьер-министр, который, наверно, слышал такое же мнение и у себя в Англии, сказал в своей речи:
«Эта высадка чрезвычайно важна, но пусть не думают, что это начало конца. Скорее это конец начала».
Это большая разница, правда? Но все же есть основания надеяться. Огромный русский город Сталинград немцы осаждают уже три месяца, а взять никак не могут.
Возвращаюсь к будничным делам. Когда рассказываешь о нашем убежище, надо хоть раз упомянуть о том, как нас снабжают продуктами. Имей в виду, что наши «верхние» – настоящие обжоры. Хлеб нам поставляет очень славный булочник, знакомый Коопхойса. Конечно, мы получаем меньше, чем прежде, но все же достаточно. Продовольственные карточки нам покупают на черном рынке. Цены на них растут. Сначала платили 27 гульденов, а теперь – 33! За такой клочок бумажки!!!
Чтобы в доме был хоть какой-то запас, кроме консервов, мы купили 270 фунтов сушеного гороху и фасоли, которые висят в мешках в коридоре у самой двери. Но от тяжести на мешках разошлись швы, и было решено этот зимний запас перенести на чердак. Петеру поручили перетащить мешки. Пять из шести мешков благополучно очутились наверху, и Петер как раз взялся за шестой, как вдруг распоролся нижний шов, и ливень, нет, град коричневой фасоли обрушился на лестницу. Внизу в конторе подумали, что старый дом обвалился у них над головой. К счастью, там не было посторонних. Петер перепугался насмерть, но тут же стал оглушительно хохотать, когда увидел меня на нижней ступеньке, всю засыпанную фасолью, – я стояла по щиколотку в фасоли!
Мы стали собирать фасоль,
