отмахнулся.
– Он же не сказал, что написать на могиле?
– А ты бы написал?
– Ну… вряд ли.
Он сразу же вышел на дорогу и зашагал уверенно и размашисто, а она семенила за ним, иногда переходя на бег, то и дело оглядывалась на оставленные пустяки. Или ерунду, как он сказал. Без пролития крови, ага. Как будто пару оплеух раздал, совесть чиста. Лицемер поганый… Все мужчины идеализируют себя, приукрашивают, даже себе не признаются, что свиньи поганые и гады полосатые.
– Я даже не знаю, – сказала она нервно, – кто так умеет драться. Ну ладно, они не воины, но их вожак… он точно не вчерашний крестьянин!
– Недостаточно, – ответил он коротко.
– Разве?
– Для этого края, – согласился он, – неплохо. Но я видел и другие земли.
Она забежала сбоку, чтобы лучше видеть его суровое лицо.
– Ты много странствовал? А почему без меча?
– Не люблю оружия, – ответил он кротко.
– Почему?
Он скорбно вздохнул.
– Я мирный мыслитель, разве по мне не видно? Я же весь из себя думающий, а не дерущийся. Потому не беру в руки… такое. Не выношу даже вида крови… Мне становится так грустно, так грустно.
Она не верила своим ушам.
– Не выносишь крови?
Он кивнул.
– Я же сказал.
– Но… кто залил кровью там весь берег?
Он поморщился.
– Разве весь? Ты преувеличиваешь. И вообще… было бы больше, если бы взял меч. А так… гм… зуботычины, пинки, кого-то отпихнул, кого-то толкнул… Все по мелочи. Это, можно сказать, не в счет. Вся жизнь у нас толкательная и пихательная. А еще и зуботычная. У нас, у людей. Это муравьи помогают друг другу, потому так люблю на них смотреть…
– А людей не любишь?
– Не люблю, – признался он. – Но других нет, потому приходится работать с тем матерьялом, что есть.
Он умолк, впереди на лесной тропе белеет человеческий череп. Олег замедлил шаг. Смотрел он, как обратила внимание Барвинок, не на череп, а по сторонам, особенно всматривался в заросли кустов в двух десятках шагов.
– Что, – спросила она задиристо, – страшно?.. Но это всего лишь кости.
– Да, – согласился он, – только где остальные? Кто-то принес и положил здесь. Какой-то знак. Возможно, дальше идти запрещено? Как думаешь?
Она запнулась, как-то о таком и не подумала, просто лежит череп и лежит, и только сейчас понятно, что мог бы лежать в сторонке, но не на тропке, где всякий отшвырнул бы пинком.
Барвинок присела и осторожно взяла череп в руки.
– Ладно, – сказала она решительно, пора постепенно брать инициативу в свои руки, – пойдем, а то и ночевать придется в лесу…
Она сделала несколько шагов, смотрела не столько под ноги, сколько прислушивалась, идет ли он следом, мужчинами нужно руководить умело, подошва соскользнула по влажной глине, она взмахнула руками, удерживая равновесие,
