к Змеиному Холму и посмотрел Гераклу в глаза.
– Ты никогда меня ни о чем не спрашивал… Спасибо.
Геракл протянул руку и тронул роговой амулет у него на груди.
– Так вот, значит, откуда у тебя это, – задумчиво проговорил он. – И это… – он коснулся пальцем тонкого белого шрама под левым соском, и Иолай резко дернулся, словно его ткнули пальцем в свежую рану.
– Больно? – Геракл поспешно отдернул руку. – Извини…
– Шутишь? Мы же в Элизиуме, здесь никогда никому не бывает больно! – бодро откликнулся Иолай.
Энергично взлохматил волосы на затылке и добавил:
– Зато здесь, как и там, иногда зверски хочется есть… Ты, наверное, тоже проголодался? Я пойду принесу что-нибудь пожевать!
Он нырнул между деревьями, но приостановился и с любопытством спросил:
– Слушай, а эти ваши божественные амброзия и нектар… Они вкуснее чечевичной похлебки Хирона?
3
Видели Фивы и Кадма прославленный брак, и Эдипа Свадьбу несчастную. Здесь оргии Вакх учинял. За осмеянье которых наказан Пенфей. Эти стены Строились звуками струн, пали со стонами флейт. Здесь родила Антиопа к добру, и на грех Иокаста, С чадолюбивой Ино дерзкий здесь жил Атамант. Был злополучным всегда этот город. Как много и славных И безотрадных найдешь мифов в истории Фив.
Праздники Апатурий промелькнули, как одно мгновенье, и на рассвете двадцать четвертого дня месяца алалкомений Менекей прибежал к дому полемарха, чтобы идти в школу вместе с Ификлом и с новым пасынком полемарха Иолаем.
Но путь другого пасынка Амфитриона лежал сегодня совсем в другую сторону: за ручей Главк, на Олений Холм, туда, где вот уже два года жил кентавр Хирон, ради сына Зевса сменивший пещеру на горе Пелион на Пещеру Антиопы в Гириее. Почти два года Геракл каждый второй день ходил учиться у знаменитого кентавра божественным премудростям, но больше никто из фиванских детей не удостоился чести быть учеником бессмертного сына Крона.
Поэтому Менекей и Ификл не поверили своим ушам, когда Геракл заявил, что сегодня вместе с ним в пещеру Хирона пойдет и Иолай.
Менекей удивленно распахнул большие голубые глаза, а Ификл разразился неистовым хохотом.
– Ты что, думаешь, Хирон возьмет этого недоростка себе в ученики? Ха-ха-ха, ну и потеха! Нет, ты слышал, Менекей? Тебя, фиванского царевича, Хирон не захотел учить, а этого приблуду…
– Ификл! – гневно воскликнул Геракл.
– Сам ты приблуда! – грозно заявил Иолай.
Он был одет в новую чистую одежду, на его ногах красовались новехонькие сандалии, и он был сейчас ничуть не похож на того грязного всклокоченного замухрышку, который так отчаянно дрался за пекарней Сотиона из-за куска ячменной лепешки. Но роговой амулет с изображением сложенных пальцев – знака, отвращающего беду – по-прежнему висел у него
