знавал лучшие времена. Наверняка лет этак сорок назад он не лоснился на плечах, да и кожаные заплатки на локтях фасоном не предусматривались… как и медали. Целых три смутно знакомых медали, совершенно точно не русские – на одной был крест в круге, остальные Дон не рассмотрел, невежливо пялиться в упор на незнакомого профессора, даже если у него под сюртуком тельняшка и бархатные штаны, и восточные туфли с загнутыми носами и вышивкой золотом по бархату цвета берлинской лазури. А в довершение картины – жесткий от крахмала белоснежный передник, вышитый лавандой и котятами.
Из какого музея он взялся? Или из лампы вылез?
– Доброе утро, Франц Карлович, – подал голос Киллер. – Познакомьтесь, это мой друг, Дон Горский.
Дон вздрогнул и поднял взгляд с котенка на переднике на лицо старичка-профессора. Смущенно улыбнулся: небось целую минуту пялился, как первоклассник в зоопарке. А ведь старичок-то явно одинокий, есть в нем что-то такое, древнее и подзаброшенное.
– Здравствуйте, Франц Карлович. – Дон улыбнулся, не зная, что бы еще такого сказать. Даже странно, обычно он легко находил общий язык с кем угодно, от таджикского дворника до примы «Ла Скала».
Старичок просиял.
– Чрезвычайно приятно познакомиться, сударь! Смею надеяться, вы пьете кофе по-провански?
Кофе по-провански Дон ни разу не пробовал, но все равно кивнул:
– Если это пахнет кофе по-провански, то конечно!
Старичок просиял еще, покивал, тихо пробормотал по-французски о хорошем аппетите растущих детей и засеменил на кухню, откуда плыли манящие ароматы кофе, сдобы и жареной ветчины. А Дон недоуменно оглянулся на Киллера.
Тот, с неменьшим недоумением разглядывая отстиранные и отглаженные джинсы – те самые, вчера залитые пивом, – пожал плечами.
– Сосед сверху. Профессор на пенсии. То ли лингвистики, то ли кулинарии, я не совсем понял. Он такой… ну… одинокий.
Джинсы Дона, толстовка и даже носки с армейской аккуратностью были повешены на спинку того же стула, что и одежда Киллера. Такие же чистые, отглаженные и едва уловимо пахнущие лавандой.
– Э… у тебя что, домовой?..
Дон не удержался, понюхал толстовку и оглядел наконец комнату. Чистую. Аккуратную. Без малейших следов вчерашних посиделок.
Кто?.. Как?..
Ведь не было никого. И никто не шумел. Дон бы обязательно услышал и заметил, он всегда спит чутко. Даже когда мама заглядывает проверить, уснул ли он и выключил ли комп, просыпается. А тут…
Мистика.
– Наверное, Франц Карлович прибрался. Он такой… чистоплотный, да. Кажется, он меня немножко усыновил. Или увнучерил. – Киллер вздохнул и сделал круглые жалобные глаза. – Ну не могу ж я его прогнать? Это невежливо.
У Киллера забурчало в животе, намекая, что не только вежливость тому причиной.
– Я б тоже не смог, – хмыкнул Дон. – Такие запахи!
Полсекунды они смотрели друг
