вот дело, Костя… Защучили посредь улицы… Мы и деру врассып… Яшка-милиционер сказывает, что Трошку того? Че, в натуре?
– Так и есть… Эх-ма, ловкий хлопец был… Чего-то стали мы потери нести, а, братцы?
– Вот и я говорю – неспроста! – подхватил Верхоленцев, понимая, что сейчас на его месте только и остается, что поддакивать. – Уж не ссучился ли кто?..
– Фарта нет… – процедил Ленков. – А может, и сука завелась…
– Понапрасну ты, Костя, – возразил сидевший за столом Мишка Самойлов. – На трактах добычу заимели неплохую, опять же лошадьми хорошо разжились…
– Говно вся эта добыча! Барахло! – презрительно бросил атаман. – Ишь, набрали кучу рваных тулупов и подобного шмутья, а где золото, серебро? Больше шуму да понтов – от это мы умеем! И куда этот шум выходит, а? В то и выходит, што угрозыск нам на пятки наседает! Выпасли тебя, Яха, али сами на фараонов напоролись?
– По всему выходит, что выпасли…
– По всему выходит… – Ленков стукнул кулаком по столу. – Самое поганое, что выпасли вас с Трошкой – царствие ему небесное! – в два счета! Об чём это говорит? А об том, Яха, что помимо сбора примет у милиции теперь хватает и глаз и ушей. На улицах и где угодно! И еще. Тимоха, милицейский начальник, который нам служит, – Ленков презрительно скривился, – на днях мне сообщил, што завели фараоны на нас подробные списки и описания примет, постоянно пополняемые. А кто через тюрьму или уголовку прошел – так ишшо и с фотопонтретом. Во как! Картотекой это называется. А еще пальцы у арестантов черной краской мажут и на бумагу оттискивают. Оказыватца, у кажного – свой на пальцах узор! Сколь на земле людей – столь и узоров. Вот…
Верхоленцев поднес к глазам кончики пальцев, потом, подсев к столу, потянул за ладонь Алеху Сарсатского, сличая свои и его пальцы.
– Да и не така уж большая разница!
– Разницу тебе сыскари покажут! – зло бросил Ленков. – Кады она тебе уже и не потребуется.
– А где, Костя, эта самая картотека сохраняется, Лукьян не сказывал? – спросил Сарсатский. – По участкам ее точно нет, какая-то, видимо, центральная. На область кажную или всю Дэвээрию?
– Наверное, как ранешне, при самодержце – повсеместно. У каторжных и политических фараоны и в те времена приметы описывали и пальцы оттискивали, а еще с табличкой на груди изображенье делали фотографическим аппаратом, – уверенно сказал Ленков: Бизин и Филя-Кабан его об этом просвещали как-то по случаю.
– Умыть бы ищеек! – мстительно оскалился Верхоленцев. – Налететь коршунами! Разнести уголовку, централ и прочие мильтонские бастионы, спалить все их чертовы бумаги!
– Мне Тимоха намекал, что в облмилиции денежная касса богатая, особливо перед выдачей жалованья, покуда денежку по области не растолкали, – добавил Алеха Сарсатский, шумно прихлебывая чай с блюдца.
– Хорош чаи швыркать! – оборвал его атаман. – Пойди лучше Яшку во дворе смени, озяб небось сторожок.
Алеха молча отставил блюдце, закинул в рот кусочек
