командир отряда. – Ничего не скажешь, повезло нам…
– А вы не расстраивайтесь. Ведь действительно повезло? С темнотой уходим на «точку два», оставаться на островах нельзя. Жаль бросать базу, но жизнь дороже.
– Что ж это за самолетик такой? Генштабовский?
– Очень вероятно. Я бегло просмотрел некоторые документы – на всех аббревиатура «OKW», Верховное командование Вермахта. Да, Заславский, вы правы. Это генштаб или нечто весьма близкое – командование армии, к примеру. Несколько генералов… – комиссар выдержал паузу и повторил: – Повезло. Прикажите людям собираться, до заката всего два часа. Чем дальше уйдем, тем лучше.
Самолеты начали летать во второй половине дня: звук моторов доносился с запада и северо-запада, то приближаясь, то почти совсем исчезая. Из отряда, действовавшего под Сморгонью, по рации кратко сообщили – кружат над лесами, идут тройками, будто прочесывают. Гарнизон в самой Сморгони подняли по тревоге, больше ничего не известно. Похоже, у немцев случилось что-то серьезное.
– Серьезнее некуда, – проворчал Шмулевич, получив от связистов радиограмму. – У нас за такую потерю командование ВВС под трибунал бы пошло. С вытекающими.
На месте катастрофы трудились не покладая рук полтора часа: как и приказал комиссар, не должно было пропасть ни единой бумажки! Обыскали трупы, документы складывали в мешки. Двоих тяжелораненых – гражданского с разбитой головой и генерал-майора на волокушах переправили в «госпитальный» блиндаж с указанием доктору Раппопорту и его помощницам сделать все возможное: ценность этих пленных сложно преувеличить.
Шмулевич составил шифровку для Минского подпольного обкома и первого секретаря ЦК КП(б)Б Пономаренко: захвачены важнейшие документы противника, любой ценой требуется переправить их на Большую землю. Как – вам решать. Обстоятельства «захвата» комиссар не уточнил – все потом.
Ответ пришел вскоре – принято, поддерживайте связь. О принятом решении будет сообщено.
Одна беда: принять самолет с Большой земли в районе Свен-цян невозможно, мешки с неслыханными трофеями придется переправлять в отряд «Большевик», базирующийся сотней километров западнее, под Лепелем. Далековато, но не беда – походы за Березину не были для подчиненных товарища Заславского чем-то из ряда вон выходящим. Бутаев со своими ходил зимой – и ничего, вернулся жив-здоров.
– …Этот совсем плох, – объяснил комиссару доктор, указав на пожилого мужчину, первым доставленного в лазарет. – Теменная и лобные кости раздроблены, правый зрачок увеличен, поднимается температура.
– И что? – наклонил голову Шмулевич.
– Кровоизлияние в мозг, Семен Эфраимович. Он не выживет. Даже если бы у меня была возможность сделать трепанацию в таких… кхм… неудобных условиях, это не помогло бы.
– Разрешите взглянуть?
– Конечно.
Этому человеку было лет за пятьдесят. Коротко постриженные седые волосы, кровь отмыли небрежно, что искажало черты лица. Одет в черные брюки и бежево-коричневый
