июле – плюс шестнадцать. Такие плавные перепады вызваны сочетанием морского и умеренно-континентального климата.
– Везет же некоторым! Ни на зимнюю одежду не нужно тратиться, ни на летнюю. Демисезонный народ – эти эстонцы.
– Чтоб ты знал, из полутора миллионов тамошних граждан триста тысяч наших, русских.
– Тридцать процентов православных на семьдесят процентов католиков, – подсчитал Бондарь.
Вера снова поднесла страницу к глазам:
– Нет там никаких католиков. Лютеране какие-то. Кто такие?
– В точности не знаю, но подозреваю, что это последователи Люцифера, – вдохновенно соврал Бондарь, пуская руку в путешествие по Вериному телу.
Она вздрогнула:
– Разве такое может быть?
– Если в конституции записано, то запросто, – убежденно произнес Бондарь, продолжая обследовать выпуклости и впадины, попадающиеся ему на пути.
– Погоди, – отмахнулась Вера, – тут как раз самое интересное начинается. Эстонская крона, равная 100 сентам или центам, жестко привязана к евро…
– Чем?
– Отстань ты со своими глупостями!.. Окончательный переход на евро пока не произошел… Убери руку!.. Одна эстонская крона равна примерно одной шестнадцатой евро…
– Хорошая пропорция, – оценил Бондарь, подключая к исследованию вторую руку.
– Хватит меня лапать!.. Обменять деньги можно в банках и валютных пунктах при гостиницах, аэропортах и ав… автобусных станци… ях-х… – Вера начала помаленьку задыхаться, хотя никуда не бежала, а лежала на диване, не совершая ни малейших физических усилий. – Во многих отелях, ресторанах и магазин-ах-х… принимаются к оплате все виды кредитных… кредитных карточек, так же широко рас… ах… распространены банкома… ах-х… ты…
– Молодец. Твердая пятерка!
Выдав девушке столь высокую оценку, Бондарь взял ее – взял с таким остервенением, словно мечтал об этом моменте всю сознательную жизнь. Но на этот раз он не забывал контролировать себя, что очень скоро ощутила на себе Вера. Если она и пыталась считать, то хватило ее секунд на двадцать, не больше. О загибании пальцев не могло быть и речи – их то ли свело судорогой, то ли просто скрючило.
Вскоре из ее горла вырвался захлебывающийся вскрик, как будто она вынырнула на поверхность из затягивающего ее водоворота. Потом возгласы последовали один за другим, становясь все отрывистее, все отчаяннее. По исказившемуся лицу Веры можно было подумать, что ее пытают. Бондарь поднажал, доводя ее сладкую муку до апогея. Она уже готовилась издать стон облегчения, когда он, не завершив начатое, принял упор лежа, а потом и вовсе поднялся с трепещущего тела. Надо отдать Вере должное, она цеплялась за Бондаря до последнего. Ее усилия оказались тщетными, он без труда высвободился из ее объятий.
– В чем… в чем дело? – резко спросила она, содрогаясь вовсе не от ярости, как это можно было заподозрить по ее пылающему взгляду.
– Я подумал, что
