как не крепятся, а вырвется печальный вздох, как там их односельчане, не погубили ли их княжеские дружинники, что стало с их брошенным домом, если не сожгли его, так верно другие хозяева у него, но ничего, домовушку своего они с собой взяли, да и идолы их предков уже стоят в землянке на почётном месте.
Уж прошёл осенний солнцеворот, теплело только днём и то, когда солнце могло убежать от догонявших его туч. С каждыми новыми сутками ночь вырастала, отнимая время у дня. Буйная трава жухла, лишь зеленела сквозь неё молодая поросль, а вот листва даже в старости оставалась прекрасной. Сначала берёзы украсились жёлтыми прядями, а клёны зарумянились. Листва ясеней зарделась, а хвоя лиственниц порыжела. Некоторые тополя первыми сбросили быстро увядшие и засыхающие листья, другие всё ещё сохраняют их зелёными и сочными. В ясный день берёзы сверкают золотистыми листочками, которые при даже небольшом порыве ветерка осыпают близстоящие тёмно-зелёные ели и застревают меж игл сосен, но и они сбрасывают хвою с отмирающих веток.
Заморозки грянули, ручей за ночь ледком затягивает, трава по утрам белёсая и пушистая, в инеи. Скорый холод не в радость, но не страшит, ведь и банька и хлев уже построены. Теперь можно и окрестности обозреть, да разузнать, что на земле делается. Ещё, как увидел Ждан ручей, хотелось ему вдоль русла его пройти, но срочные дела не пускали. Отец одобрил желание сына, может он к озеру выйдет или к реке, рыбы половить, а сам собрался дичи пострелять. Наделали стрел отец с сыном и отправились в путь, Ждан вдоль ручья пошёл, а Собимысл направился к опушке леса.
Ждан шёл по правому берегу ручья, обходил деревья, перепрыгивал корни, торчащие из земли. Ручей то суживался и углублялся и тогда берега возвышались над ним, как валы, то растекался по плоскому и широкому ложу из волнистого песка и движение воды становилось едва заметным, а бережки понижались, земле надоедало вздыматься и она распластывалась перед путником. По старой слежавшейся хвое идти мягко и удобно, под ногами шуршат опавшие листья, да хрустят сбитые ветром засохшие ветки.
Местность пошла под уклон и ручей, журча громче, помчался бойчей, а за ним Ждан. Вдали между деревьями завиднелся просвет и Ждан осторожно направился туда.
Ручей с шумом вливался в лесное озеро, окаймлённое двойной охраной: бодро зеленел подлесок из молоденьких елей, жавшихся у ног берёз, разбрасывающих свои золотистые монисты вокруг и их перевёрнутого отражения в грязно-илистом зеркале, в середине которого сверкала голубизна. Озеро не казалось большим и, тем не менее, деревья на его противоположном берегу выглядели игрушечным. Похоже, оно было глубокое, только близ берега лежали на поверхности продолговатые листья кубышки и торчали ветвистые стебельки с резными листьями жерушника и длинные и тонкие трёхгранные листья сусака, собранные в розетку вокруг безлистного стебля, а между ними густо усыпано зеленело ряской и сальвинией. Ждан залюбовался, глядя на озеро. Он надеялся наловить здесь рыбы и, словно в подтверждении в разных местах озера он услышал всплески и принялся удить.
