окончательно определились с планами дальнейших путешествий. Именно здесь они рисовали свои рабочие карты и мечтали о будущей всемирной славе, которая, впрочем, досталась далеко и не всем…
Часа через полтора, объехав городок вдоль и поперёк, двуколка повернула назад. По набережной Синиша, выложенной грубым булыжником и обсаженной по обеим сторонам ровными рядами какого-то низкорослого кустарника, прогуливалась Илья Солев и Наоми, одетая в классическое японское кимоно. Молодые люди шли очень медленно, и причиной тому была именно девушка: её шаги были очень короткими, и каждый из них сопровождался громким стуком – от соприкосновения деревянных подошв неуклюжих сандалий о неровные камни мостовой. В руках молоденькая японка держала элегантный, слегка подрагивающий веер.
«Какая-то нетипичная японка – эта Наоми!», – подумал Егор, который в двадцать первом веке вдоволь насмотрелся на японцев. – «Высокая, длинношеяя, фигуристая…».
– Кажется, они ругаются, – удивлённо зашептала Санька. – Надо же, мне казалось, что моя Наоми-сан и комара не обидит…
Действительно, японка что-то строго и возмущённо выговаривала смущённому Солеву. Двуколку отделяло от ссорящейся парочки около пятидесяти-шестидесяти метров. Но даже с такого расстояния было видно, как гневно поблёскивали миндалевидные глаза Наоми. Потом Санька уверяла, что даже заметила, как из глаз японки вылетали ультрамариновые искры…
Неожиданно из маленького светло-серого облака, с самого утра одиноко висевшего в ярко-голубом небе над городом, закапали крупные, ленивые и очень тёплые дождевые капли.
– Грибной дождик! – обрадовался Егор.
– Байу! – непонятно высказалась Санька.
– Что ты сказала?
– Сливовый дождь! – пояснила жена. – Так его Наоми называет. Он идёт в Японии ранней весной, когда зацветает дикая слива…
Вечером следующего дня, когда на корабли эскадры были загружены запасы продовольствия и свежей воды, Лаудруп попросил всех офицеров экспедиции собраться в ближайшем кабачке на последнее – перед долгим плаванием – совещание.
Трактирщику были заплачены отдельные деньги за конфиденциальность, поэтому в единственном зале кабачка не было других посетителей.
После завершения короткой трапезы, когда со стола была убрана вся грязная посуда, Людвиг расстелил на освободившемся пространстве несколько морских карт и начал давать нудные и подробные объяснения – касательно предстоящего маршрута. Различные течения, розы ветров, мели и впадины, острова – опасные и желанные…. Егор толком почти ничего не запомнил из этого длинного рассказа, предназначенного для профессиональных моряков.
Единственное, что намертво врезалась в его память, так это наставления Лаудрупа относительно мест, запланированных для общего сбора – на случай, если кто-то вдруг случайно потеряется или отстанет во время плавания.
– Днём
