дипломатической миссией.
– Его кто-нибудь знает? – выспрашивала я. – С ним путешествуют другие члены семьи или, быть может, слуги или рабы?
Нет, о нем ничего не было известно, кроме слухов, а на корабль он явился совершенно один, но с карманами, набитыми деньгами. Его личность представлялась загадочной, а история его жизни – таинственной вдвойне. Приняв все это к сведению, я, все еще находившаяся в теле аль-Муаллима, проследила за ним в ночь перед отплытием, когда он отправился в небольшой приморский городок. Я шла позади него мимо покосившихся глинобитных хижин по вившимся между скалами улочкам, а потом вытянула руку, чтобы коснуться его руки. Но стоило мне податься вперед для решающего действия, как в моей голове словно закричали летучие мыши-вампиры, тонкие кровеносные сосуды у меня за ушами полопались, язык ощутил привкус металла во рту, а сама я повалилась на спину, задыхаясь, как от непомерного усилия. А красавец принц повернул ко мне лицо, в котором тоже теперь не было ни кровинки, и на безукоризненном арабском языке воскликнул:
– Что, черт вас возьми, вы собирались сделать?!
Глава 30
Беспокойный сон, тревожные воспоминания в безликом номере отеля в… Где именно? В Братиславе. Что, скажите мне, ради всего святого, я делаю в Братиславе?
Сплю прямо на листах из досье некой неизвестной личности по фамилии Кеплер. Страницы, разложенные на постели, когда я верчусь, оборачиваются вокруг убийцы, которого зовут Натан Койл. Я сожгла турецкий паспорт, а пепел спустила в унитаз, потому что с самого начала знала, что однажды мне придется расстаться с этим образом, с одной из его ипостасей по крайней мере.
А этой ночью мне пришла мысль и нанесла удар с силой, заставившей меня сесть на кровати, мгновенно проснувшись.
У турецких властей не было оснований искать меня по британскому, канадскому или немецкому паспорту, но только потому, что они не подозревали ни о них, ни об именах, в них указанных. Зато коллегам Койла, кем бы они ни были, наверняка известны все фамилии, какими он мог пользоваться.
Лихорадочная работа мысли в четыре часа утра. Свет с улицы желтым прямоугольником лежит на потолке, повторяя форму окна. Остальная часть комнаты кажется темно-синей в тон не до конца погруженному во мрак городу.
Я ведь была осторожна – предельно осторожна. Избегала служб безопасности, пересекая границы в тихих местах, и очень быстро. Если только кого-то не заинтересовали мои документы по особым причинам. Йоханнес подтвердил, что турецкий паспорт никуда не годится, и я от него избавилась. Но на волне излишней уверенности в себе позволила при размещении в этом отеле отсканировать мой немецкий паспорт. Достаточно этого, чтобы выдать себя?
Пограничники в поездах проверяли документы лишь поверхностно. В отелях с паспортов делали копии для архива, а не для немедленного поиска по базам данных или обращения
