его до могилы.
1 февраля.
Был Я. Поляков. Ему рассказывал Краевский, что женские курсы хотели вместо венков нести на подушках цепи на похоронах Достоевского, в память того, что он был закован в кандалы. Еще не утихли бурные страсти, еще жив дух протеста. Эти сходки и проводы, хотя и стройные, смирные проводы, но такие многолюдные (говорят, было до 30 тыс. человек) могут повториться совсем при других условиях. Народ в этих похоронах не участвовал. Кто-то ответил на вопрос: кто умер? – «Говорят, какой-то писец». Значит, народ его не знал. Вся демонстрация была сделана учащейся молодежью, газетами и литераторами.
8 февраля.
Пришел Шидловский (харьковский предводитель дворянства). Долго с ним говорила насчет настоящего положения России. Утешительного мало видит. У них в Харькове, в соборе, тоже по поводу смерти Достоевского на панихиде происходили необычайные явления: с кафедры церковной говорили речи светские профессора – вот прогресс, и не особенно желательный. В развязном тоне газет он также видит мало утешительного.
9 февраля.
Вчера на акте в университете опять были беспорядки; кричали Сабурову «лгун, мерзавец» и давали ему еще другие эпитеты. Тяжело, что опять начинается брожение.
Золотницкий рассказывает, что Анненков хочет вызвать на дуэль Скобелева за то, что он не хочет послать второе донесение об его ране, так как первое не дошло, – посланный джигит был убит и не довез. Теперь у всех рождается подозрение: было ли послано и первое донесение, или только Скобелев обещал послать. Теперь же он не решился послать ложное донесение, а сказал Анненкову, что послал.
14 февраля.
Говорят, что Сабурова один студент во время университетского акта ударил. Неприятное положение. Он уже напечатал в газетах: просит прекратить все выражения соболезнования по этому случаю и благодарит за сочувствие.
18 февраля.
В дворянском собрании один дворянин Шакеев говорил речь против административной ссылки, предлагал просить государя ее окончательно уничтожить. Вот дух времени!
20 февраля.
Говорят о двух наградах: Баранов-Веста – генерал, а Баранцов – граф.
Иславина рассказала анекдот про рану Зеленого: Мессарош, брат Карпович, защищая сестру от злых языков, сказал, что Зеленой ничего не может сделать, что он ранен в такое место, и что он это знает из верного, самого верного источника – от сестры, которая сама видела.
24 февраля.
Заходил граф Игнатьев. Такой фокусник! Говорит, что ни за что не примет портфеля министра народного просвещения, что не только устно, но и письменно отказался от этого, но не прочь быть на месте Ливена, так как любит сельское хозяйство.
25 февраля.
Утром был Бильбасов. Е. В. сумел склонить его к тому, что он согласился не писать более против настоящего положения дел, а будет писать то, что правительству
