для них операциональным процедурам, и нам приходится сказать, что она не имеет ни массы, ни длины в механическом смысле. Поэтому она не принадлежит к референтам механики или, что эквивалентно, не является объектом механики.
Следовательно, ясно, в каком смысле референты науки не «задаются», а просто «строятся» путом применения к вещам операциональных критериев базовых предикатов. Отсюда следует, в частности, что и сама область референтов, очевидно, на задается, но находится в состоянии постоянного строительства, в том смысле, что это открытое и потенциально бесконечное множество. Это хорошо согласуется с современной ситуацией в науке, где нам приходится иметь дело с открытыми областями референтов, но никогда не с предполагаемыми бесконечными областями индивидов, о которых современная аналитическая методология часто говорит больше с фантазией, нежели с реализмом.
Мы увидим более интересные черты, связанные с этим фактом, когда будем рассматривать проблему семантики формализованных эмпирических теорий. Тогда станет ясно, что к ним неприменимы практически никакие средства обычной теоретико-модельной семантики, используемой в математической логике, и что у альтернативной семантики, которую мы собираемся предложить, есть некоторые привлекательные черты, такие как разрешимость и однозначность[159].
С этим разъяснением мы теперь можем принять выражение, от употребления которого в этом разделе мы до сих пор воздерживались, а именно «область объектов». Причина, по которой мы воздерживались от его употребления, состоит в том, что оно обычно понимается как синоним «области дискурса», понимаемой в только что рассмотренном экстенсиональном или референциальном смысле. Если, однако, мы примем для понятия «область дискурса» предложенную здесь интенсиональную интерпретацию, мы сможем употреблять выражения «область объектов» для обозначения не области референтов, о которой мы говорили выше, но область абстрактных объектов, составляющих (как мы уже разъяснили в конце разд. 2.7) денотаты предикатов, допустимых в области дискурса[160]. Действительно, когда мы говорим о «некотором объекте», согласно нашей точке зрения, мы знаем, сколько при этом подразумевается сложных концептуальных черт, и потому мы не можем спутать его с независимым анонимным «референтом».
Поэтому мы утверждаем, что, коль скоро область дискурса некоторой науки дана, возникнет и область ее объектов, поскольку, как мы видели, понятия, составляющие эту область дискурса, используются интеллектуальными творческими способностями ученых для построения этих гештальтов, этих «моделей», представляющих собой интенсиональные единицы (entities) (или entia rationis в классической терминологии) и являющихся теми абстрактными объектами, т. е., как мы видели, научными объектами в собственном смысле[161].
Однако мы не можем удовлетвориться только этим понятием объекта. Действительно, когда мы начинали наше
См. приложение: «Семантика эмпирических теорий».
В литературе нет никакого единообразия употребления термина «денотация», хотя чаще всего оно используется для указания на отношение типа «слово-мир» и считается синонимом «референции». По уже указанным, хотя бы отчасти, причинам мы говорим о денотации также и при указании отношения между языковым выражением и абстрактным объектом, или интенсиональным объектом (который не принадлежит «миру» в обычном смысле этого выражения), в то время как предпочитаем говорить о референции, когда отношение устанавливается с объектом, относительно которого в нашем распоряжении есть «референциальные процедуры». Терминологические соглашения будут разъяснены далее в следующем разделе.
Есть разница между интенцией (intention) и интенционалом (intension) (как и между соответствующими прилагательными), но в то же время эти два понятия и исторически, и концептуально соотносятся. Мы рассмотрим этот вопрос в следующем разделе.
