и просеивалось на пути исследований человеком самого себя.
– Сынок, какие глубокие мысли, – сказал Рой, – я обязательно поделюсь ими сегодня с тетей Сарой. Она любит, когда я ей на заправку приношу от тебя весточку.
Сара была религиозной женщиной, и ей всегда нравились мысли Генри о природе. Они были глубокие и затрагивали ее чувствительное сердце и религиозные чувства. Работала Сара кассиром на автозаправочной станции у Роя.
– Сынок, – продолжала я, – возникали религии; наука, искусство сопровождало нас на пути все это время. Люди разделились на группы и государства, но лишь природа – та ее часть, что следует своим ритмам, – едина в своем потоке. Моему сознанию видится, а душе чувствуется, что человек разрушающий просто выбивается из общего ритма, он учится, набирается опыта, но если урок не усвоен, пропадает без следа. Он неинтересен самой жизни, сотворившей его.
– Удивительно еще и то, что человек обладает свободной волей, – задумчиво произнес Рой.
– Делать почти все, что пожелаешь, в рамках одной планеты и немного в космосе. Интересно, – продолжал Генри.
– Но человек, создавая техносферу, все рвется преобразовать природную среду, как будто бы доказывая, что он достоин в жизни того, что и так имеет, что его самостоятельность отделит его от природы. Но ведь Природа будет с ним вечно! Ведь так, Клэр? – обратился ко мне Рой.
– Парни, заканчиваем. У меня уже голова немного напряглась. В завершение разговора я попробую описать процесс жизни со стороны материального мира, не вдаваясь в религию. Вы знаете, что только страх может приостановить неразумное существование. Однако ученые говорят – многие дети рождаются без этой эмоции, им страх не ведом. Они приобретают его со временем. Я мечтательна. Но, думаю, моих мыслей хватит для того, чтобы представить, как бы жили люди, полностью доверяя природе, не чуя страха. Наши предки, культурные во всех смыслах люди, оставили нам память о себе в произведениях искусства и архитектуры, которые в точности повторить мы не можем, даже имея современную технику. Во мне чувство благодарности за жизнь и возможность прожить ее счастливо.
– Мам, я и Рой, согласны. Будет что обсудить вечером. Рой, пойдем, – обратился Генри.
Мои дорогие парни улыбались.
– Да, да. Скорее бы пришел вечер. Папочка, возвращайся домой раньше! – прокричала маленькая Мария.
– Хорошо, доченька! Я постараюсь.
Мы закончили беседу, стали собираться каждый по своим делам.
Рой с Генри пошли на автозаправку. Сын хотел сам поведать Саре свои мысли, а мы с Марией остались заниматься домашними делами.
Немного о Мэри
В юности у меня было много подруг. Так сказать, по случаю. А в зрелом возрасте осталась только Мэри. Мы ценили нашу дружбу и всегда были взаимно вежливы, правда, за исключением вопроса о том, до какой степени возможно делать
