птицы ли подрался?
– Они первые начинают, – вырвался мальчик. – Я тут ни при чем!
– Ох, Алик, Алик. Весь в деда пошел…
– А вот и гости пожаловали. Говорю же, надо на стол собирать, – попытался сменить тему отец, выглядывая в окно. За частоколом виднелась запряженная телега, на которой стоял во весь рост сухонький старичок. Тряся тощей бороденкой, грозил в сторону терема кулаком и что-то выкрикивал. Однако же близко не подъезжал.
– Может, внутрь его пригласить?
Но стоило слугам раскрыть ворота, как старичок живо плюхнулся на телегу и погнал во весь опор, продолжая выкрикивать ругательства через плечо.
– Видно, моча в голову ударила, – пожал плечами отец. И покраснел, наткнувшись на выразительный взгляд жены.
– Да ладно тебе, Катюш. Мы же не нарочно. Что уже, и полетать нельзя? Так и крылья, чего доброго, отвалятся…
– Колдовское племя! Мы до вас еще доберемся! С землей ваш проклятый терем сравняем! – зло бормотал старик, конца оглядываясь на ненавистный терем. По правде говоря, сердце у него трепыхалось, как у воробья. Слыхано ли дело – с чародеями ссориться? Однако же сильно задело, что чужаки самовольно, никого не спросясь, заняли под свой терем самый лучший луг. Да еще отпрыск их смеет ребятишек местных обижать – из лука в них целиться. Как тут стерпишь? Потихоньку успокоившись и не получив вдогонку от обиженных хозяев ни свору псов, ни какое-нибудь замысловатое проклятье, старик решил по пути решил заехать на луг, проведать, как там стадо. А заодно выместить зло на пастухе. Не на домашних же срываться.
– Эй, Акимка!
Странно. Пастуха нигде не видать. Овцы все, как одна, лежат, не шелохнутся.
– Мне что, за тебя овец пасти?
Староста заметил в стороне кнут. А неподалеку от него валялась шапка. Акимова шапка, и кнут его. А вот он и сам, в кустах обнаружился.
– Ты чего, Акимка?
Пастух весь трясся, не в силах вымолвить ни слова. Обхватив голову руками, качался из стороны в сторону, как полоумный, и что-то мычал.
– Да говори ты толком! – схватил его за плечо староста. Но пастух с криком вырвался и пополз куда-то, продолжая жалобно всхлипывать.
Тут староста сообразил, что ни одна овца при виде него даже головы не подняла. Спят они? Да нет, не похоже. Старик подошел к одной, толкнул ногой в бок и отшатнулся. Овца валялась мертвая. Подбежал к другой, к третьей… Все стадо полегло. Кто же мог такое сотворить?
– Разорили… – прошептал старик. – В один день без гроша оставили.
Птицы в прилеске испуганно вспорхнули, завидев огромную темную тень. Некоторое время тень молча наблюдала за всем, что происходило на лугу, недовольно морщась от громких отчаянных воплей старика. Затем сама собой растаяла, смешавшись с полуденной тенью.
Огненный венец
Подрумянившиеся шаньги весело скворчали
