рху, перелистнула несколько страниц потрепанного блокнота. На одной из них значилось, обведенное алым фломастером:
«Джер должен умереть!»
Тишина звенела над замерзшей рекой. Ни одного человека не было в этот ранний час на набережной. Прищурившись, я вгляделась в неясно проступающий из тумана противоположный берег, в голубые сопки, подернутые сонной дымкой, и стала тихо размышлять вслух:
– Когда из двух Солнц останется только одно, герой станет не нужен. О нем забудут. Он совершит самоубийство… Нет, плохо. Он будет искать смерти и погибнет в каком-нибудь дешевом поединке в богами забытой таверне.
Сердце бьется чаще, что-то так и подзуживает: «Дай ты ему уйти, как герою! Пусть он погибнет во имя спасения мира!»
Я встряхнула головой:
– Нет. Это противоречит идее. Герои нужны ненадолго. Данко тоже стал не нужен, когда вывел людей из леса.
Набрасываю карандашом пару строк. Самое вдохновляющее время и место – утренняя заснеженная набережная. Если есть возможность, я всегда сюда прихожу, чтобы подумать.
Вверх, к городу, уходит длинная лестница, сплошная обледенелая горка. На черных фонарных столбах лежат снежные шапки, деревья укутались в изморозь, скамейки превратились в пухлые сугробы. Над рекой плывет туманная пелена. В прозрачном небе всходит бледное солнце. Сегодня на удивление тепло. Зима понемногу отступает, запах весны уже проклевывается в морозном воздухе.
Я закрыла глаза, стараясь в красках представить последний поединок Джера. Вот он затевает поножовщину в таверне. Убивает одного из завсегдатаев. Друг убитого вызывает Джера на дуэль. Короткая схватка на ножах – и в придорожной канаве валяется тот, кто спас от засухи и сожжения целый мир. Но никто его не узнает.
Мир празднует спасение. А герой больше не нужен.
Я смахнула злые слезы, растерла лицо ладонями в перчатках с обрезанными пальцами. Джер открылся мне на пятой странице. Я прошла с ним все последующие двести пятьдесят. Подала руку, когда он тонул в подземной реке. Научила растягивать при стрельбе из лука мышцы спины так, чтобы меньше уставать. Мы проделали вместе путь до обиталища Алого Солнца, в решающий момент я стояла за его плечом и молилась, чтобы выстрел оказался удачен, ибо в тот момент от меня не зависело уже ничего. Оставалось только записывать.
Я полюбила Джера до безумия, до одержимости… нет-нет, не как мужчину, не как идеальный образ. Наверное… наверное, так греческие боги, слишком похожие на людей, любили древних героев. Я держала на коленях голову раненого Джера, прикасалась пальцами к его лбу и шептала: «Милый мой, все будет хорошо, я обещаю…» И он выжил, выбрался. Он стал мне другом, он открыл передо мной целый мир, он был со мной днем и ночью, я изучила его привычки и вкусы, он стал неотделим от меня.
А теперь мне нужно его убить.
Я пыталась применить обманный маневр – втайне презирая себя за малодушие, писала счастливый конец. Перечитанный через два дня, этот эпизод вызвал синтетический скрип на зубах, и я удалила его без раздумий.
Ну все, хватит. Должен умереть, значит убью. Устроила тут ромашку: «надо – не надо, жалко – не жалко». У меня, между прочим, с издательством договор, тут уж не до сентиментальности.
Закрыла глаза, вслушиваясь в тишину. Легкий морозец покусывал нос.
– Доброе утро.
Я так и подскочила от неожиданности. Не представляю, как можно было бесшумно подойти по скрипучему снегу, но незнакомый человек присел на краешек скамейки.
– Доброе, – отозвалась я, чуть помедлив.
– Вы приятно проводите время, – заметил он.
– Разве вы находите одиночество приятным?
– Почему бы и нет.
Я захлопнула блокнот. Карандаш упал в снег. Мужчина быстро наклонился и поднял его, подал мне. Легкое черное пальто, шарф-кашне, черные перчатки и старомодная шляпа. Поднятый воротник скрывал его лицо, я смогла увидеть только крупный крючковатый нос.
– Чем вы занимаетесь? – спросил он.
– Пишу книгу.
– Правда? Как интересно. Всегда хотел поговорить с настоящим писателем.
Я попыталась уловить в голосе иронию, но он, похоже, искренне выражал интерес.
– Наверное, вот так, в одиночестве и придумываются новые сюжеты?
– Всегда по-разному. Сюда я прихожу, когда нужно принять важное решение.
– Что-то не получается?
– Героя убить не могу! – я хотела сказать с усмешкой, но вышло как-то жалобно.
Незнакомец вытащил портсигар и закурил длинную
