внутри же скрывают прохладу, а также благоустройство и чистоту, которым могли бы позавидовать посёлки российские. По крайней мере, таково Ленино, с которым меня связывает так много, что это место для меня и есть настоящая родина.
Раньше место называлось Семи Колодезями; станция называется так до сих пор. Посёлок состоит из тихих улиц, на которых растёт шелковица и вишня, алыча и грецкие орехи. От станции к центральной площади со зданием администрации ведёт проспект Ленина: на всём проспекте один жилой пятиэтажный дом, вход на рынок, пять-шесть магазинов – остальное деревья. Дойдёшь до центральной площади с администрацией, судом, домом культуры – пахнет длинноиглой средиземноморской сосной, оплетают фонари вьющиеся растения. Тишину заполняют упругими звуками горлицы. Дальше, в конце, то есть в начале улиц Пушкина, зияет универмаг «Весна», внутри него не осталось ничего из того, что я знал когда-то наизусть. Растения остались прежними, а жизнь людей изменилась.
После обеда, когда закрывается рынок, в посёлке не происходит практически ничего. Ночью небо заполняют звёзды, млечный путь мерцает рядом с балконом. Когда мы уезжали, на перроне сидели чёрные сверчки и никуда не спешили.
Щёлкино в июле 2007 года
Любой город представляет собой сочетание надежд, уже не сбывшихся, и планов, которые сбудутся, а чаще не сбудутся в скором времени. На центральных улицах, предназначенных для прогулок, разрастаются рынки; образцовые площади зарастают наружной рекламой; стадион, существующий сейчас и проецируемый в будущее, зарастает небоскрёбами; улица, продолжающаяся удивительной перспективой, становится безвыходным тупиком, начинающим с другой стороны новую перспективу; в пустующие дома культуры завозят на пару дней меха, трикотаж и медицинские приборы; из здания, предназначенного для областной гостиницы, делают больницу, потому что областной центр разжалован в районные; жилые дома превращаются в конгломераты частных гостиниц; рынки обрастают магазинами, а потом переезжают, оставляя пустоту.
Щёлкино – яркий, очень яркий пример такого разновекторного развития.
Город, названный в честь физика-ядерщика, был поставлен в степи между Азовским морем и солёным Акташским озером для жизни строителей и работников Крымской АЭС. Атомную станцию не достроили, город остался и долгое время практически пустовал: никаких промышленных предприятий тут нет – это, можно сказать, спальный район без обеспечения. Зимой здесь до сих пор малолюдно, потому что делать здесь именно что нечего. В середине девяностых летом Щёлкино наполняла молодёжь, приезжавшая на «Казантип», фестиваль, который устраивали в пустующей станции. Сейчас многоэтажки превратились в детский курорт с очень коротким сезоном. Много квартир куплено жителями других городов (преимущественно москвичами), чтобы было куда приезжать, когда прогреется море: ещё лет пять назад жильё здесь не стоило почти ничего. Центр города,
