плесень – такая мерзость! За пару минут съедает человека до костей.
В этих кварталах её много. Тот «бумер», наполовину въехавший в витрину «Спортмастера», оплетён ею до самого верха. Хотя прошлый раз было едва заметное пятнышко.
Ни за что нельзя сворачивать с Тропы! Центр есть центр…
А мы когда-то жили на окраине…
– Прошлого не вернуть, – сухо сказал отец. – Надо думать о будущем. Тебе надо учиться, Глеб. Учиться, а не бегать от мутантов и таскать барахло из Зоны. Теперь мы сможем переехать в нормальное место…
– И где оно, это нормальное место?
Как будто он не смотрит новости. Как будто не замечает, что творится в стране!
Даже те, кого не коснулся синдром, живут словно в кошмаре. И в больших городах – ненамного легче. Бандитские разборки, криминал – это ещё пустяки. Каждый день люди исчезают тысячами. У нас хоть знаешь, где рискуешь нарваться. А там… Говорят, и под самой Москвой, в подземельях, есть аномальный район. Было по НТВ неделю назад: какая-то зверюга охотилась на людей в метро – целая гора трупов!
И за границу не дёрнешь, ведь у них – картинка не лучше. В Европе – хаос, в Америке – резня. Говорят, живоглота в Центральном парке Нью-Йорка до сих пор так и не обезвредили…
– Куда ехать-то? – хмуро повторил я.
– Туда, где есть работа, – вздохнул отец, – и под боком нет Зоны.
Мы опять замолчали. Не проронили ни слова до самого универмага. Там повернули на Мидянинскую, и я сказал:
– Пусть гадко и страшно… Но здесь – наш дом. И здесь… похоронена мама.
Отец не ответил.
Наверное, он до сих пор чувствует свою вину. Из-за того, что ему не удавалось найти нормальную работу и маме приходилось с утра до вечера торговать на грёбаном колядинском рынке – всего в сотне метров от леса.
В последний раз я видел её рано утром. А вечером с рынка уже выносили растерзанные, залитые кровью человеческие останки. Меня туда не пустили…
Я рассмотрел только огромных оскаленных волков-мутантов, убитых на соседней улице. Клыкастых чудовищ с длинными мордами, так непохожих на обычных зверей…
– Да, здесь был наш дом, – хрипло сказал отец. – И если хочешь его вернуть, надо много учиться, много работать…
– Ради чего?
– Чтоб однажды всё исправить! Нынешняя мерзость – дело рук человеческих. А значит, человеку под силу её победить!
Сам-то он в это верит?
Я достал бутылочку с водой, глотнул. И скептически зыркнул на папину спину.
Когда по всей Земле гробанулись генераторы-коллайдеры и наступили Сумерки, многие тоже надеялись, что наука справится – раз уж заварила кашу, то сама её и расхлебает. Хотя мне было девять лет – прекрасно помню, как успокоительно звучали телевизионные репортажи, едва туман начал развеиваться и восстановилась радиосвязь…
Многие у нас поверили. Они старались не замечать повисшее над городом огромное, похожее на мутный шар облако. И когда однажды облако взорвалось серым
