минут спустя к нему подскакал Шадак.
– Где она? – спросил следопыт и пустил двух лошадей, которых вел за собой, пощипать траву.
– Отправилась в Падию, – ответил Друсс. Шадак молча посмотрел вдаль, на крохотную фигурку Таилии. – Ты бы ее все равно не отговорил.
– Это ты ее прогнал?
– Нет. Она думает, что мы оба покойники, и боится попасть в рабство.
– Что ж, с этим спорить трудно. Делать нечего – она сама выбрала свой путь. Будем надеяться, что он окажется верным.
– Что разбойники? – спросил Друсс, забыв и думать о Таилии.
– Они ехали всю ночь, следуя прямо на юг. Лагерь они, думаю, разобьют у Тигрена, милях в тридцати отсюда. Там есть узкая долина, выходящая в чашеобразный каньон. Работорговцы, конокрады, угонщики скота и дезертиры пользуются этим местом годами – его легко оборонять.
– Когда мы туда доберемся?
– Где-то после полуночи. Будем ехать еще два часа – потом сделаем привал, поедим и сменим лошадей.
– Я не нуждаюсь в отдыхе.
– В нем нуждаются лошади – и я тоже. Имей терпение. Ночь будет долгая и опасная – а наши надежды на успех, признаться, не столь уж велики. Таилия не зря боялась: нам понадобится больше удачи, чем человек имеет право ожидать.
– Зачем ты это делаешь? – спросил Друсс. – Эти женщины тебе никто.
Шадак не ответил, и они молча ехали, пока солнце почти не достигло полудня. Тогда следопыт свернул на восток, к маленькой роще, и они спешились под развесистыми вязами у скального озерца.
– Скольких ты убил там, у себя? – спросил Шадак, когда они уселись в тени.
– Шестерых. – Друсс достал из сумки на боку полоску вяленого мяса и оторвал кусок.
– А раньше тебе приходилось убивать?
– Нет.
– Шестеро – внушительное число. Чем ты их?
Друсс некоторое время задумчиво жевал.
– Большим топором и маленьким. Еще кинжалом… и просто руками.
– И ты никогда не учился боевому ремеслу?
– Нет.
Шадак потряс головой.
– Расскажи мне, как дрался, – все, что сможешь вспомнить. – Молча выслушав повесть Друсса, Шадак улыбнулся: – Ты редкий юноша. Позицию за поваленным деревом ты выбрал удачно. Это была хорошая мысль – первая из многих, я бы сказал. Но поразительнее всего твой последний ход. Как ты узнал, что твой противник отскочит влево?
– У меня был топор, и враг видел, что я не левша. Следовало ожидать, что я вскину топор над левым плечом и опущу вправо. Поэтому он отклонился вправо, то есть влево от меня.
– Трезвое рассуждение для человека в пылу боя. Сдается мне, ты немало унаследовал от деда.
– Не говори так! Он был безумец.
– И блестящий боец при этом. Он был злодей, что и говорить, но мужества и мастерства у него не отнимешь.
– Я сам себе голова. Все, что во мне есть, – мое, не чужое.
