здоровье Виктории Николаэвны! Счастья, любви, долголетия,…а самое главное уважения и понимания желаю. Жена – это прекрасно. Это рай на земле. Это родной человек. Любимый человек. За жену, как за родину…жизнь можна отдать. Жена всегда должна слушаться мужа. Она эго лицо и имя. Очаг, который горит ярко или можэт потухнить. Жизнь, – которая может закончиться не начинаясь. Жена – это горе…большое горе…
– Эка вас занесло поручик, – пробормотал пьяным голосом Астраханов, – ещё немного подобных слов и ротмистр навсегда останется холостяком. Поглядите на него…он за весь вечер, не произнёс ни единого слова. Ротмистр явно не в духе, а вы «большое горе».
Слова Астраханова с точностью обозначали истинное состояние Арсанова. Ротмистр сидел, небрежно развалившись на стуле. Куртка была расстёгнута. Рука покручивала кружку на столе, а хмурый взгляд был направлен в сторону полицмейстеров.
– Ротмистр, вы собираетесь выпить за свою невесту? – громкий голос Друцкого заставил Арсанова взглянуть на него. Но вместо того, чтобы поддержать тост, он неожиданно спросил:
– Господа, вам не кажется, что эти мерзкие полицмейстеры недостаточно уважительно смотрят в нашу сторону. Я бы даже сказал больше. Они смотрят на нас с вызовом.
Все взгляды гусар мгновенно обратились в сторону полицмейстеров. Те сразу заметили повышенное внимание к своим особам. Зная вспыльчивый нрав гусар, полицмейстеры сделали вид, будто не обращают внимания на происходящее. Лишь изредка, один из них бросал осторожный взгляд в сторону гусар.
– Вам показалось ротмистр, – раздался голос Друцкого, – они даже не смотрят в нашу сторону.
– Вы тоже заметили поручик? – Арсанов сразу схватился за эти слова, – не считаете ли вы, что такое поведение абсолютно недопустимо? Полицмейстеры относятся к нам с явным пренебрежением.
– Вовсе нет, – возразил Друцкой, – они просто смотрят туда, куда им хочется.
Арсанов ещё больше нахмурился.
– Вот именно поручик! Пожелали – бросили на нас презрительный взгляд. Пожелали – отвернулись в сторону. Вот снова…смотрите, – Арсанов указал на самого высокого полицмейстера, чья голова возвышалась над остальными. Этот полицмейстер, бросил обеспокоенный взгляд в сторону Арсанова.
– Вы как хотите господа, а я не намерен терпеть этого оскорбительного для каждого дворянина…поведения!
– Ротмистр! – Друцкой попытался, было, его остановить, но Арсанов попросту не обратил внимания на эту попытку. Он поднялся и начал застёгивать куртку. А потом, пошатываясь, направился в сторону полицмейстеров. Арсанов остановился возле того самого полицмейстера, которого заподозрил в неуважении. Тот даже вида не подал, что пристально следит за всеми действия Арсанова. Но его голос за своей спиной, он всё же услышал.
– Сударь, позвольте заметить…вы самым возмутительным образом смотрели на меня и моих друзей.
