умру.Еще…
Дай дани дали в длани отворенной!
Исторгни сути,
Нежно
Озаренной,
Восторженное пламя новизны!
Еще?
Распеву
Царственных
Успений
Воскресен ход:
СПАСИ!
Еще?
Х р а н и.
Полярный пирс
…Как бухта? Постепенно застывает? Иль до сих пор там слышен трапа скрип, когда корабль извергает трюмом на свежий воздух тени бывших жизней?
А может быть, затихло все в природе, и Магадана нет уже во мгле… и вихрь сдул и бухту, и дома… и все, что было, растворилось в Лете… – а впрочем, все – слова, слова, слова…
Четвертый день стоит моя погода у моря
без движенья… Светит ярко,
слепит глаза, макушку напекает и шепчет:
«Лето, лето разгорелось, ты слышишь? —
Слышу. – Видишь? – Вижу: лето…» —
но куртки не снимаю. Жалко. Лень.
На бугорке у школы номер три трава зеленая пробилась
возле серой, пожухлой, прошлогодней…
И отворились худенькие глазки всех прошлых лет —
желтеют молчаливо, мерцают неизбывно…
Меж их ресниц снуют и копошатся плеяды мух и мошек,
совершая телодвижения и перелеты…
Плешивый пес нагаевский[1] приплелся и сипло задышал
незлобной пастью, блестя
на солнце влажными очами, – нюхнул траву – и дальше
затрусил вдоль улицы,
покато льнущей к морю.
У моря утром выводок школярский художников:
воткнули табуретки
в песок, еще упругий по отливу,
и зябликами зяблыми расселись,
сгруппировались:
нюхают волну.
Медуз останки в чешуе медовой морской капусты,
брошенной на берег
холодной кистью утренней волны…
В лучах от снега сопки марчеканской* —
лилово-изумрудным переливом,
янтарно-леденцовым мокрым блеском —
на трапезу открытия сезона —
влечет и мириады первозданных июньских мух,
и взор освобожденный художника тюрьмы…
– Какой тюрьмы?
– Излюбленной, мой друг.
Я и Наташа
1
– Если бы я была такая сильная, как буря,
я могла бы работать метелицей…
Год старый провожая за порог,
встречаю новый, с грустью затаенной:
зачем такой? – колючий и зеленый —
на перекрестке улиц и тревог…
Все вновь, как прежде – каждый бугорок
для детских ног вершина и отрада,
а перелив хрустальный снегопада —
как эхо дальних пушкинских дорог…
О праздник долга! Я опять не скрою,
что где-то буря мглою небо кроет…
от детской веры крепче и сильней,
оберегая всех времен единство,
из года в год труднее и больней
любовь
Нагаево и Марчекан – предместья Магадана.
