style="font-size:15px;"> «Но сказала Рут: не проси меня покинуть тебя и уйти от тебя обратно, потому что куда ты пойдешь – поду и я, где ты заночуешь, там заночую и я. Твой народ – это мой народ, и твой Бог – мой Бог» (Руфь, 1:16).
Таким образом, Руфь объявила о своем желании присоединиться к еврейскому народу, и произнеся слова «твой Бог – мой Бог», по сути, совершила церемонию гиюра – перехода в еврейство. Больше она со своей сестрой Орфой не встречалась. Но спустя много десятилетий ее правнуку Давиду предстояло встретиться со своим дальним родственником – правнуком Орпы филистимским богатырем Голиафом – на поле боя.
В Иудее после многих лишений Руфь, будучи образцом скромности и подлинной еврейской женщины, выходит по совету Ноемин замуж за судью Вооза (Боаза), и от этого брака рождается Овид (Овед) – отец Иессея и дед царя Давида.
Так причудливо переплетаются два родословных древа, берущих свое начало от Фарры – древо Нахора, отца Лота, и древо брата Нахора Авраама – праотца еврейского и арабского народов.
Но вот дальше и начинается самое интересное. Мидраш повествует, что отец Давида Иессей женился на Ницевет дочери Адриэля и прижил с ней шестерых сыновей, когда его вдруг одолели сомнения в том, является ли он, будучи внуком моавитянки Руфь, «настоящим евреем»? Да, Руфь перешла в иудаизм, но был ли этот переход законным? Ведь «Пятикнижие Моисеево» гласит: «Не может войти моавитянин и аммонитянин в общество Господне; и десятому их поколению нельзя войти в общество Господне вовеки» (Второз., 23:4-5).
Иесей понял эти слова, как запрет на обращение в иудаизм всех моавитян и аммонитян и на вступление с ними в брак. Но если он был неевреем, то не имел права и вступать в брак с еврейкой. Поэтому Иессей, продолжает мидраш, «отдалился» от жены и не жил с ней в течение трех лет.
Вместе с тем он все еще оставался мужчиной в самом расцвете сил, и ему нужна была женщина. Да, он, по его собственному толкованию Закона, не имел права жениться на еврейке, но у него было право завести наложницу или рабыню-нееврейку, что он и сделал. Однако Ницевет продолжала тосковать по мужу и договорилась с наложницей, что та разрешит ей на одну ночь подменить ее. И вот однажды ночью в полной темноте наложница вышла из комнаты Иессея, вместо нее вошла Ницевет и затем, опять-таки в кромешной темноте, вышла от мужа.
В эту ночь и был зачат Давид, день рождения которого пришелся, согласно традиции, на Шавуот[5] – праздник дарования Торы на горе Синай, обычно падающий на конец мая-начало июня. Разумеется, раввинистические авторитеты видят этом совпадении высокую символику, демонстрирующую нарзрывность связи между Богом, Торой и Давидом с его потомками.
Но так как Иессей в ту «украденную» Ницевет ночь не почувствовал подмены, то, узнав о беременности жены, он и его сыновья пришли в ярость – они решили, что Ницевет забеременела от блуда, а потому по еврейским законам заслуживает смертной
В русской православной традиции – Пятидесятница.
