го облака. Вокруг небо, солнце, цветы и ничего более. Да, еще и лето, лето всегда. Но к пяти годам ко мне уже приходят более конкретные ощущения.
Мы живем на «закрытой территории». Это большой двор, обнесенный серым забором, по верху которого в три ряда натянута колючая проволока. Проходная с военизированной охраной. На территории четыре деревянных коттеджа. Один из них, самый дальний, как бы в два этажа обвит цветами. Там живет начальник. А рядом – Научно – исследовательский, химический институт – НИХИ – институт химзащиты войск. Иприт, люизит – вот два слова, которые чаще других произносятся здесь.
Все взрослые мужчины нашего двора работают в этом институте, хорошо знают друг друга. Летом на террасах вместе пьют чай. Иногда даже вместе проводят отпуск.
В дальнем углу нашего обширного двора теннисный корт. Летом вечерами все там. Дети на скамеечках, взрослые играют в теннис, устраивают соревнования. Мамина ракетка до сих пор висит на стене и украшает мою комнату на даче.
Ближе к реке Яузе, почти на самом ее берегу, – баскетбольная площадка. А рядом место и для нас, детей, где мы проводим почти весь день. Утром приходим сюда, под навесом завтракаем, потом воспитатели занимаются с нами. Обедаем и даже спим на раскладушках. И только когда сырость от реки начинает окутывать плечи, все расходятся по своим квартирам.
Рядом с коттеджами стоит четырехэтажный кирпичный дом. На верхних этажах небольшие комнаты для одиноких сотрудников института, а на первом этаже большая столовая, где можно и завтракать, и обедать, и ужинать, а можно взять еду домой. Цены мизерные, поэтому, когда у родителей денег мало, то мама берет обед для всех нас домой.
Зимой в этой столовой часто устраивают концерты для взрослых. Столы сдвигают в сторону, расставляют стулья, и начинается концерт.
Два раза в неделю для занятий с детьми приходит педагог, раздает красные деревянные дудочки и учит детей на них играть. Ближе к весне мы в той же столовой даем концерт для наших родителей.
В этом кирпичном доме на верхнем этаже жил папин друг Казимир Янковский. Вскоре он женился на маленькой темноволосой Галине, и у них родился сын. Мы с папой пошли смотреть младенца. Казимир держал его на своих широких ладонях и счастливо улыбался.
А недавно в одном из журналов я обратила внимание на беседу журналиста с директором Института общей генетики Николаем Казимировичем Янковским. Неужели это тот самый младенец, которого я помню на руках отца. А мне было тогда лет пять. Звоню. Да, это действительно он. Я рассказываю Николаю Казимировичу все, что помню об его отце, об общих с моим отцом друзьях. Мы беседуем долго, несмотря на то, что в этот день ему присвоили звание члена – корреспондента Академии Наук, и его ждал небольшой фуршет в своем коллективе. Вот тебе и генетика!
Наша семья в одном из коттеджей занимала комнату в двухкомнатной квартире, а вторая комната до поры до времени оставалась пустой.
Однажды в пустующую комнату принесли железную кровать, письменный стол и стул. А через некоторое время появился и сам жилец – немец Вальтер Теобальтович Руф. Он тоже стал работать в институте, был молод и очень красив. Когда бы я ни заглянула в его комнату, он всегда сидел за письменным столом.
В 1932 году к нам из Краснодара приехали мамины родители. Они бежали от голода. Поселились у нас на тесной кухне, где почти все пространство было занято большой плитой, на которой готовили и зимой, и летом.
Чтобы не быть в тягость молодой семье, дедушка начал работать. Каждое утро он отправлялся в подсобное хозяйство на Яузе и оттуда привозил полную подводу овощей. Тут же, в углу у проходной на столе появлялись весы, и обитатели нашего двора раскупали всю эту зелень в течение 2-х – 3-х часов. Бабушка шила мне красивые платья: бархатные, шелковые, вышитые, с аппликациями, рюшами, воланами. Местные дамы тут же начали заказывать бабушке такие же для своих девочек. А потом, осмелев, бабушка начала обшивать и самих дам. Наша кухня стала бойким местом – здесь придумывали, кроили, примеряли и листали модные журналы.
Так спокойно с разными радостями текла наша жизнь по адресу: Москва, Богородский вал, дом 3.
1937 год…
1937-й год. Живший в нашем коттедже начальник отдела Николай Ивонин возвращается из командировки из Италии. Обыск в его квартире длится ночь и почти весь день. Нашли брошюры Троцкого. Его забирают, забирают через некоторое время и его жену. Маленькая дочка вместе с бабушкой оказывается в маленькой комнатушке на другом конце Москвы. Через несколько лет возвращается жена Ивонина – Эсфирь с выражением счастья на лице от того, что жива. Мои родители поддерживали с ней приятельские отношения, как и прежде, еще многие годы.
Арест Николая Ивонина был началом перемен. Институт переходил в военное ведомство. Все сотрудники должны были стать военными. Отец отказался стать военным, и тогда ему пришлось уволиться. Он переходит работать на завод «Красный
