как раз только-только зашло за гребень на западной стороне долины, и лишь рассеянный красно-бордовый свет заката освещал странное строение.
Не-ет, это – точно не дом! И даже – не домик! Руины халупы, собранной из жердей, кое-как скреплённых между собой верёвками, и накрытых чем-то вроде навеса из связок «горячо» любимого камыша, ну никак не могли служить тем строением, окна которого Конан вчера наблюдал! Однако в ожидании всяческого рода подвохов Конан вначале даже обошёл вокруг непонятного месива жердей и остатков развалившихся вязанок.
Нет, ничего!
А если попробовать разобрать вон тот… и тот – завалы?
Когда разгребал вторую огромную кучу, вдруг услышал слабый стон.
Конан утроил усилия, и разметал лёгкую преграду буквально в секунду!
И точно.
Самые его худшие опасения подтвердились: под завалом лежал человек.
То, что это – тот самый исчезнувший несколько месяцев назад придворный чародей, варвар догадался бы, и не будь тот укутан в грязные и полуистлевшие обрывки чёрного плаща – неизменного атрибута всех волшебников. Киммериец опустился на колени возле лежащего с закрытыми глазами на спине мужчины. Поднял его верхнюю половину тела повыше – та почти ничего не весила! Словно перед ним – просто скелет, обтянутый тонкой плёнкой пожелтевшей иссохшей кожи!
Киммериец влил в с присвистом дышащую щель рта несколько драгоценных капель из своей фляги.
Приоткрылись мутные и явно ничего не видящие глаза.
Конан влил ещё несколько капель. Убедился, что человек не поперхнётся, и влил целый глоток. Ещё один.
Спустя три глотка послышался тихий и плохо различимый голос. К счастью, чародей говорил на туранском: Конан смог разобрать слова – «летучие мыши… узнал про Конана-наёмника… Скрылся в запасную берлогу… Бросил, натешившись, как ненужный хлам, даже не прикончив!.. Отомстить…» – иссохшая, похожая на щепку рука махнула в северном направлении, и бессильно упала назад, на сухой камыш.
Глаза снова закрылись, голова на обтянутой морщинистой кожей тощей шее безвольно откинулась на огромную ладонь варвара: чародей умер.
Но восстановить то, что он хотел сказать перед смертью, не так уж трудно.
Про приближение врага чародею сказали разведчики – летучие мыши. То, что Конана-киммерийца маг боится и уважает – понятно по тому факту, что он предпочёл бежать а не сражаться: вероятно, ещё не готов. Не набрал, «так сказать», (как любит выражаться местный наместник) полную силу. То, что он тешился со стариком, пытая, глумясь, и моря голодом – тоже вполне понятно. Добрая, как говорится, традиция среди магов: заставить соперника постичь всю степень своего унижения и бессилия.
Ну, и попрактиковаться в изощрённых пытках заодно.
И то, что «не добил» – унижает достоинство мага ещё сильней. Поскольку подчёркивает, что чародей ни в грош его «силу» и способности не ставит.
То, что его просят
