из афганского кишлака Анжис – расстреливают «эрэсами» (реактивными снарядами). Отбиваемся».
Они отбивались, вернее, вели отчаянный яростный бой около шести часов. Прошедший Афганистан, командующий группой пограничных войск РФ в Республике Таджикистан, генерал-майор Анатолий Чечулин скажет потом при встрече: «Там было пожарче, чем в Афгане».
Мне, штатскому человеку, судить об этом трудно. Но я был на расстрелянной, но не застреленной заставе. Пятачок земли – да-да, пятачок: полгектара каменистых угодий, обнесенных каменным ограждением, где располагаются казарма, впритык к ней офицерские комнатки, кухня, склад ПФС, оружейный склад, стоянка машин, собачник, конюшня, подсобное хозяйство. И тридцать пять бойцов-пограничников, против которых, как стало известно затем из оперативных донесений, было брошено около трехсот озверевших, вооруженных до зубов и отменно обученных головорезов-боевиков, управляемых опытнейшими афганскими командирами. Враг занял наивыгоднейшие позиции – высоты напротив заставы: она лежала внизу как на ладони; неприятель выбрал для нападения наиудобнейшее время – наступление темноты (на юге, в горах, смеркается рано и быстро); напал коварно, вероломно и не добился цели: не смял, не уничтожил горстку парней с зелеными погонами на плечах. Да, он разнес в пух и прах постройки, превратил солдатский плац в лунный пейзаж, но нога его так и не ступила на этот крошечный участок священной земли. Скатиться с сопок вниз, на головы пограничников, боевики не посмели: ответный огонь из окопов и траншей был плотным и прицельным.
Погиб от прямого попадания «эрэса» рядовой Хусейн Хамидов, упал изрешеченный осколками мины Кобил Эшонкулов, с пробитой каской опрокинулся на соседа, рядового Богуса, младший сержант Максуд Азимбаев, заливая кровью гимнастерку товарища. Разорвав свое хэбэ, Богус стянул командиру рану, дотащил его до убежища. С простреленной ногой приполз в окоп начальника заставы рядовой Александр Таран.
– В убежище, немедленно! – приказал Бусурин.
– Нет, командир, там, на оружейном складе, Ахмат зашивается, начиняет рожки. Надо помочь.
– Ахмат, гражданский?
– Ну да, моторист. Так я к нему?
После боя, на другой день, Бусурин, поседевший и повзрослевший за ночь, наверное, лет на десять, увидит «вольнонаемного» Ахмата с автоматом в руках, стоящим на посту у ворот разбитой заставы, и не сдержится – стиснет его в своих объятиях. Как обнимет порывисто и рядового Руслана Дзангиева, шебутного, вертлявого парня, которого сколько раз за различные выходки хотел было отправить на гауптвахту. А тут, в бою, оставшись совсем один на левом фланге, в течение часа он хладнокровно и методично вел огонь по противнику из станкового гранатомета, пока не пробрался к нему на помощь майор Александр Поликарпов.
В горячке боя люди не замечают бега времени, лишь подсознательно чувствуют, что оно летит и что пора бы прийти подмоге, но ее почему-то нет. Правда, почему не летели вертолеты, было уже понятно. Поздно. Очертания
