осинни
Мятеж
Вчера после обеда Жоффруа принёс в школу большой мяч, и на перемене Бульон (наш воспитатель) сказал ему:
– Не надо играть этим мячом; кончится тем, что вы что-нибудь разобьёте или нанесёте кому-нибудь травму.
Тогда Жоффруа взял мяч под мышку, отошёл подальше и, пока Бульон разговаривал с каким-то старшеклассником, шарахнул ногой по мячу, но ему не повезло – мяч стукнулся о стену, отлетел прямо в руки Бульону, и Жоффруа заплакал. Бульон стал красным, сжал мяч, схватил за руку Жоффруа, и они пошли к директору. Жоффруа не вернулся в класс, потому что Бульон на два дня отстранил его от уроков.
Когда мы шли домой, все были расстроены, потому что Жоффруа – наш друг, а когда вас отстраняют от уроков, бывают жуткие неприятности, и ещё потому, что Бульон конфисковал мяч, а без него на пустыре в футбол не поиграешь!
– Бульон не имел права так делать, – сказал Эд.
– Да уж, – сказал я.
– Права, может, у него и не было, но он сделал, – сказал Руфюс.
– Вот как? – сказал Эд. – Ладно, мы ему покажем, что так нельзя! Знаете, парни, что мы сделаем? Завтра все явимся в школу вовремя, но, когда Бульон зазвонит на урок, мы не пойдём. А потом скажем Бульону: «Если вы хотите, чтобы мы поднялись в класс, отмените наказание Жоффруа и верните ему мяч!» И бац!
Идея была отличная, и мы закричали:
– Гип-гип, ура!
– Точно, – сказал Мексан, – они увидят, что с Бандой мстителей шутить нельзя!
Банда мстителей – это мы, а с нами правда шутить нельзя.
– Если вы хотите, чтобы мы поднялись в класс, отмените наказание Жоффруа и верните ему мяч, ну честно! Так мы и скажем Бульону, – заявил Эд.
– И бац! – добавил Клотер.
– Ну что, все согласны? – спросил Жоаким.
– Да! – закричали мы хором.
– Тогда до завтра, парни! – сказал Эд.
И он ушёл с Жоакимом, который живёт рядом с ним, и по дороге объяснял, что́ мы завтра скажем Бульону. Я был страшно горд, что состою в классной банде настоящих друзей, с которыми нельзя шутить. Альцест шёл рядом, жуя круассан; он вздохнул и, перед тем как уйти к себе домой, сказал мне:
– Завтра будет целая история!
В общем, Альцест был прав; будет целая история, а Бульон раз и навсегда усвоит, кто сильнее – он или мы.
Ночью мне спалось не очень хорошо; так всегда бывает, когда наутро надо делать что-нибудь особенное; и когда мама пришла сказать, что пора вставать, я уже проснулся и очень нервничал.
– Давай, давай вставай, лежебока! – сказала мама. Потом она посмотрела на меня и спросила: – Не хочешь вставать, Николя? Что-то не так?
– Я себя не очень хорошо чувствую, – сказал я.
Это правда, мне было так себе; в горле стоял ком, слегка болел живот, а руки были холодные. Мама приложила руку к моему лбу и сказала:
– Ты и в самом деле немного влажный…
Папа, который только что вышел из ванной, зашёл в мою комнату и спросил:
– В чём дело? У нас утренние предшкольные симптомы?
– Вид у него на самом деле не очень хороший, – сказала мама. – Я подозреваю, что… Знаешь, у его приятеля Аньяна свинка, и…
– Но у Николя уже была свинка, – ответил папа. – Ну-ка высунь язык, феномен.
Я высунул язык, папа погладил меня по голове и сказал:
– Думаю, он выживет… Собирайся, дружище, а то опоздаешь. И не делай такое лицо; если днём тебе не станет лучше, в школу после обеда ты не вернёшься. Договорились?
Я встал. Выходя из моей комнаты, папа обернулся и спросил:
– Тебе, случайно, школа не надоела?
– Да нет, – ответил я.
Когда я пришёл в школу, ребята уже собрались во дворе; говорили все мало. У Клотера был больной вид, а Альцест ничего не жевал.
– Парни, вы Бульона видели? – спросил Эд. – Он уже не будет так веселиться, вот!
– Да, – сказал Руфюс.
– Потому что, раз этого предателя Аньяна тут нет, идти в класс будет некому, а для уроков им нужны мы. Учительница не увидит нас и пойдёт к Бульону узнать, в чём дело, а когда она всё узнает, то пойдёт к директору жаловаться на Бульона. Мы хорошо посмеёмся, вот увидите!
– А как мы это сделаем? – спросил Клотер.
– Когда Бульон зазвонит, –
