далее и упал в кресло, с которого только что поднялась какая-то молодая особа и, аплодируя г. Хохлову, отошла шага на два в сторону.
Падение Василия Григорьевича было настолько тяжелое, что ножки, спинка кресла и боковые приспособления отлетели.
Переполох в публике был страшный; любители сильных ощущений остались на несколько минут в театре, чтобы взглянуть на страдальца, а большинство удалилось. Раздались крики «доктора! доктора!» – его в театре не оказалось, но затем он вскоре явился.
Василий Григорьевич лежал в бессознательном состоянии, кровь лилась у него из носу; его подняли и перенесли в покой при театре; явились врачи и начали приводить его в чувство; положили на голову повязку, а затем на карете, в сопровождении врача и фельдшера отвезли в клинику профессора Боброва.
На правой стороне лица страдальца под глазом к подбородку видна была разорванная рана, носовая часть сильно повреждена, на поясничной области с правой стороны виден больших размеров кровоподтек; опасаются, не поврежден ли позвоночный столб. Вчера больной жаловался на сильную боль в пояснице, в ногах и был весьма слаб. Врачи надеются на его выздоровление.
Подобного прискорбного случая с основания Большого театра еще не было, и дай Бог, чтобы он не повторился».
О том, как шло лечение Василия Григорьевича, газеты, к сожалению, не сообщали. Явились новые сенсации: велосипедный маскарад недалеко от Триумфальной площади, самоубийство в гостинице «Эрмитаж», прибытие в Зоологический сад кенгуру. И о бедном Михайловском позабыли навсегда.
* * *
Разумеется, Московский университет активно участвовал в культурной жизни России. Там проводились публичные лекции и литературные чтения. Не обходилось без курьезов. К примеру, как-то раз Викентий Вересаев читал в актовом зале свой рассказ «В мышеловке», посвященный событиям русско-японской войны. Он был посвящен люнету, выдвинутому сильно вперед перед линией фронта – из-за тщеславия корпусного командира и с большим риском для жизни солдат. Собственно, этот люнет солдаты и прозвали «мышеловкой».
Читал Викентий Викентьевич очень плохо. Скучно и без выражения. Да и рассказ был не то чтобы шедевр. Естественно, что слушатели начали утрачивать внимание, вполголоса переговаривались между собой.
А тем временем события в рассказе развивались. Ночь. Сменяется охрана. Кто-то случайно задевает ружьем за котелок. Командир грозно шипит:
– Тише вы, черти!
Эти слова у Вересаева вышли неожиданно отчетливо и громко. Слушатели, позволявшие себе всякие разговорчики, вздрогнули, замолчали и пристыженно взглянули на писателя. Он же продолжил свой монотонный бубнеж. Слушатели не выдержали и потихоньку начали расходиться.
А между тем в «Мышеловке» убит командир. Солдаты хотят подойти к нему, пихаются и суетятся. Младший офицер,
