завороженный, привстал, указывая на большое кресло напротив.
– Прошу вас.
Женщина тут же кинула себя в заскрипевшее кресло, продолжая впиваться в него своими темнеющими, теперь стекловидными зрачками. Иванову почудилось, что в его дом явилось древнее изваяние половецкой степной бабы – но зачем, зачем?
– Итак…?
– Да, – удовлетворенно протянула гостья, – вы именно он, избранник…
Иванов невольно подался вперед, первое неприятное впечатление улеглось, он был заинтригован.
– Я только что прочла вашу последнюю статью… – почти буднично заговорила гостья, – Как волшебны ваши слова о символах. Вы очень чутки. Но я могу открыть вам больше. Я могу рассказать вам о скрытых символах иных миров, иных вселенных.
Дама вдруг молниеносно оказалась у ног Иванова, схватила его пальцы, сжала – утопила в своей пухлой руке. И – словно вобрала Вячеслава в себя ставшими вдруг бездонными глазищами. Иванов растворялся…
– К тем вселенным нет дороги, кроме как через тайные знаки… – зашелестел обволакивающий голос, – Они встают в сновидениях… они как грезы… Они – семена Сущего… Предвечного… в них замкнуты все силы света… они – гонцы… в них – благовестие…
– Кто вы, зачем? – выдавил из себя Иванов, и вдруг, совершенно неожиданно, не сдерживая себя, пожаловался, – Мне снилось, что она разверзла мне грудь… – Вячеслав истерично зарыдал.
Дама торжествующе подняла указательный палец, завилась, зашелестела.
– Посвящение! Вы прошли посвящение!
Вячеслава стало мутить.
– Признайтесь, – впивалась гостья, – Не бойтесь. Я проводник… Я соединяю миры, живые и мертвые…
– И… мертвые? – пролепетал, обмирая, Вячеслав.
Гостья кивнула. В голове Иванова все закачалось, засвистело и понеслось вихрем в какой-то безумный черный туннель с тонко горящей вдали звездой.
***
Почему нужно являться именно к полуночи? Лиля терялась в догадках. Это было довольно хлопотно – надо заранее условиться с извозчиком, чтобы ехать в такую даль. Но главное – что сказать матери?
Среда. Лиля собиралась на Башню.
Ради этого визита она прикупила новое платье – шить было некогда, а то, что имелось, не выдерживало критики. В чем следовало являться в такое место, Лиля понятия не имела. Но с большим трудом приобретенное в магазине коричневое платье казалось ей вполне приличным.
– Ты похожа в нем на гувернантку, – резюмировала мать, открыв дверь в ее комнату, когда Лиля облачилась и встала перед зеркалом.
Мать как будто умела просачиваться сквозь щели и замочные скважины.
Лиля огорчилась. Но новое платье, даже невзрачное, все лучше старого.
– Сегодня вечером мне нужно уехать.
– Что это значит?
Лиля
