азетчика: необычную духовность его заметок и корреспонденций. То, о чём, спустя некоторое время, напишет известный путешественник, учёный Н. Н. Дроздов: «Творчество Геннадия Пискарёва есть синтез глубоких чувствований и специальных знаний».
«Глубокое чувствование» у Пискарёва нередко перетекает в своеобразное философское осмысление увиденного, отображаемой им действительности в подтверждение того, что «время – это испытание, и что счастье не в счастьи, а лишь в достижении его».
В данной книге интригующие свойства «писательства» Г. А. проявились особенно ярко и чётко.
Часть I. В сонмище людском
Легко тому, чье сердце не знает состраданья, но пусть он, однако, не радуется, ибо его постигнет жестокое мученье и оно начнет терзать его тогда, когда он будет уже не в состоянии исправить свою вину. Огонь гиенский, по моему суждению, есть не что иное, как позднее раскаяние.
«Позвольте для вас подлость сделать»
Похоже, ныне мы все объяты гиенским огнем. Страдаем, мучаемся, завидуем мертвым, но вот раскаиваемся ли, даже запоздало, в грехах своих? Грехах многочисленных, трудно исправимых.
От мыслей подобного рода – тоска. От вида барахтающихся в людском сонмище и молодых, и пожилых сограждан – душевная боль. И тут приходит на помощь память.
Ныне она для меня, одиноко сидящего на нелюдимом острове преклонного возраста (боюсь произнести слово старость) стала чем-то вроде подзорной трубы для Робинзона Крузо. Вооруженный таким биноклем я четче вижу обитаемый мощный материк былого и могу умнее сопоставить картины его с дробящейся сюрреалистичной действительностью теперешнего странного времени.
Наверное, это будет последней попыткой взглянуть более-менее объективно на окружающий, бренный, в непосредственной близости от себя мир, сошедший, кажется, с ума.
Припадки шизофрении в обществе случались «от начала века», а в малых людских объединениях «дураки» были, вообще-то, обычным явлением. Но были и праведники, на которых держался мир. «Дураки» в такой обстановке «микшировались» и даже приносили пользу: на них воду возили.
Но сегодня в разъидеалогизированную эпоху господства «зомбоящика»-телевизора они стали как бы объединяться, с кроличьей скоростью размножаться, что и наводит ужас.
Процессы идут стремительно, нормальная часть человечества, объявленная маргинальной, не в состоянии опомниться. Ее сдувает нахально-безумный, неконтролируемый, компьютерный поток черной злой энергии. Дурашливый, со снесенной башней – подложных дел мастер, гениально выведенный еще в позапрошлом веке А. Островским в пьесе «Волки и овцы» – Клавдий Горецкий – щерится и скалится круглосуточно с ядовито – голубых экранов:
– Позвольте для вас какую-нибудь подлость сделать… хотите дом сожгу…
– Какой дом?
– Ваш.
…Вчера вечером сижу на лавочке у подъезда своего дома. Две пьяных особи – парень и девка – ломятся в дверь, харкая грязными словами, с нулевым вниманием ко мне.
Ан, нет! Мое внутреннее состояние звериной натурой своей они учуяли. Особенно юный дикарь.
– Хрыч! – это единственное слово, что я разобрал, обращенное в мою сторону. Далее – яростный, похожий на лай взбесившейся собаки, рваный, яростный, речитатив, из которого, нетрудно было догадаться, следовала смертельная мне опасность.
«Конец света»
Исаак Ньютон рассчитал, что «конец света» наступит в 2060 году. Сергей Коненков говорил: «Конец света» уже начался – в XIX веке».
Иоанн Богослов утверждает: Апокалипсис произойдет одномоментно, но не мгновенно. Ужель прав Коненков: «конец света» начался? И он, возможно, заканчивается. Посмотрите: ведь над нами, действительно, как будто другое небо, а под ногами другая земля. И все мы получили на руки приговор Божьего суда – в ад! А что? Разве нынешняя жизнь не адская? Жирует в ней лишь Сатана.
Бог, конечно, восстановит равновесие. Но для нас ли? Отступивших от него? Сможем ли мы оттянуть день расплаты? Ведь для этого надо снять с глаз и души хотя бы «медные пятаки».
Страшно!
Татьяна Ивановна – бывшая сослуживица по «Юрлитературе». Похоронила мужа (онкология). Днями хлопочет с внучатами. Ночами… бьется в страхе:
– Хоть руки на себя накладывай. Но боюсь. И смерти! И жизни!
– Да что так?
– Безысходность. Всюду какая – то оптимизация. В медобслуживании, образовании, в обеспечении необходимым. Нет на родной земле места. И зачем меня мать родила? Зачем я на этом свете?
Вопрос вопросов. Образуясь, овладевая все новыми и новыми
