Аж глаза от истомы закатывала, моя рейнская зазноба.
– Ну и?
– Терпение… Как глупа бывает жалость, глупа и недальновидна. Идальго наш, увидев Эмму, тут же воспылал к ней тяжким желанием. И нет, чтобы пригласить мою дурёху в трактир, поухаживать за ней, вином угостить. А уж потом и приступить к соблазнению.
– А он что же?
– О, иногда все происходит совсем не по намеченному сценарию: глупость и плохое происхождение путают все карты. Он начал скороговоркой ей что-то говорить по-испански, выкатывать черные глазищи, словно сумасшедший, ножками шаркать, плащом крутить. Навозом, лошадиным потом, нечистым телом от него пахнуло… Эмма испугалась, покидала свои мокрые тряпки в корзину и хотела улизнуть от кавалера.
– Вот как?
– Он, видя, что дама близка к бегству, не стал мешкать, но повел себя совсем не как рыцарь благородных кровей. Он схватил Эмму в охапку, закинул на седло и поскакал в поисках теплого жилища.
– Ого, какой прыткий!
– Ну, да. Вначале я возликовала. Подумала: дело слажено. Этот точно сделает из Эммы женщину. Казалось бы, чего еще мне желать? Путь его был недолог. Увидел старую мельницу, а рядом домик заброшенный, бывший амбар с соломой – туда и поволок мою красавицу. Стал душегрею меховую, платок клетчатый, чепец вязанный с нее срывать. Юбка шерстяная, толстая была – завязок не нашел. Задрал подол по самые грудки маленькие. Я затаилась тенью на потолке и смотрю сверху на всю эту картину. Под юбкой у моей прелестницы оказалась холщовая рубаха и синие чулки вязанные. Я дыхание затаила, как увидела при ярком свете ее лобок черный и кожу на животе, белее снега январского. И этот синий цвет толстых чулок на фоне нежного, нетронутого тела, окончательно свел меня с ума…
– О, старая эстетка! А Эмма-то что?
– А Эмма моя от страху чувств лишилась. Без сознания девочка была. А этот мужлан достал свое грозное орудие и ноги ее мягкие раздвинул. Они распахнулись так легко, словно у куклы тряпичной. Дамы, увидев эту дубину, я поняла, что ею он проткнет мою худенькую возлюбленную насквозь.
– Что, такой огромный? – обе женщины рассмеялись. – Да, Мег, как это ты обремизилась… Надо было рыцаря-то с более скромным достоинством искать.
– Не то слово… Да и не рыцарем он оказался. Под обликом идальго скрывался грязный виллан. Мне жалко стало Эмму. Она к этому времени очнулась и пыталась бороться с насильником. Стоит ли говорить, что силы были неравные. Но нетерпеливый чужестранец вместо ласки и поцелуев, одарил мою девицу грубостью. Они возились в борьбе. А я летала под потолком старого амбара и мучилась от жалости. А после он совершил свою самую большую в жизни ошибку – он ударил ее по лицу. Вот тут-то я не выдержала. Я обернулась летучей мышью, упала с потолка на голову испанцу и выцарапала ему глаза. Он орал дико, размазывая кровь. Крик его во всех окрестных деревнях был слышен. Эмма наскоро оделась и убежала из сарая домой. Она неделю в чувства приходила.
– Вот
