это не «Чайки», факт. С такими придурками… Им и таверны с лихвой бы хватило.
– А къянти с ней здесь познакомились?
И вот тут Кишер побледнел, что та стена.
– К-къянти?
– Я про них знаю, – спокойно сообщила Яна. – Но хотелось бы подробности. Кто, что, где…
– И мне тоже. – Рошер прищурился.
Ааша согласно рыкнула – и трактирщик сдался. Почти…
– Это опасные люди. Очень.
– Ты не свисти, ты рассказывай, – надавил Рошер.
– А ты понимаешь, что за некоторые рассказы…
– Вполне. Дальше меня не уйдет.
Кишер помялся, вздохнул и принялся выкладывать. Надеялся промолчать, но Ш’аальзея ему шансов не оставила.
Ни для кого не секрет, что городское дно порезано на вкусные кусочки пирога «ночными хозяевами». И делиться никто не хочет. А уж порт – весьма и весьма лакомое местечко. И с прибывающих кораблей взимается определенная мзда. Небольшая, почти медяки, но с одного корабля, с другого – и на день накапывает до золотого, а там и побольше.
Этот корабль стал исключением.
Порт «держал» ночной хозяин по кличке Осьминог, прозванный так и за цепкость, и за жадность, и за отсутствие эмоций. Ей-ей, у настоящего осьминога их куда как побольше. Он и потребовал платить…
Вместо денег его посланцы получили пинки и вылетели с корабля в единый миг.
После был отправлен отряд побольше.
Повторилось то же самое.
А потом на берег спустился капитан корабля и направился прямиком к логову Осьминога. О чем уж они там говорили – неизвестно, но денег ночному королю никто не заплатил, так что общественность поняла: это не простые люди. Ой не простые…
– Чем занимаются?
Трактирщик только руками развел:
– Знать не знаю.
– Ты – и не знаешь? – искренне удивился Рош.
– А иногда, – Кишер смотрел серьезно и как-то… недобро, – стоит не знать, чтобы дольше прожить. Понимаешь?
Рошер и Тайяна переглянулись.
– Осьминог может знать?
– Наверняка. Только вряд ли скажет.
Яна передернула плечами – мол, куда он денется, если им захочется? Но ладно. Пускай пока живет.
– Покажи комнату Синты.
– Да там и нет ничего.
И верно – не было. Синта знала цену Кишеру, и ничего ценного хранить в таверне не собиралась – вот еще! Только платье лежало на кровати. Дорогое, красивое… Яна скользнула ладонью по тонкой ткани.
– Рош, вот что ей надо было? Родители любящие, брат, достаток в семье… Могла замуж выйти и жить, как все люди.
– Ну так и тебе дома не сиделось?
Рошер попал не в бровь, а в глаз. Яна поморщилась:
– Я не разрушала свою жизнь. И чужую не пыталась. А она?
– Это уж у кого на что ума хватает. Ты пытаешься построить, она пыталась разрушить.
Кишер
