глазах.
Повторяю, что я вовсе не гонитель женщин из общества, но совершенно убежден, что не отсутствие их причиной невежества востока; – имели же турки и без них высокие добродетели, еще и ныне имеют некоторые; убежден что женщина на востоке не невольница, не вечная страдалица, она даже часто имеет влияние на общественные дела, как например, теперь, в Константинополе, в самом дворце султана…. Она в некоторых случаях унижена, особенно если смотреть на предметы с европейской точки зрения, но мысль о ее неприкосновенности, заключается в самых нравах мусульман: таким образом, преступник, достигший порога гарема султана, и вообще своего судьи, по закону прощается: он под покровительством женщины….
Вот если нам будут говорить о важности образования женщин на востоке, то мы с этим совершенно согласны, во-первых, по весьма естественной причине, что образование хорошо во всех народах и в обоих полах, во-вторых, дети здесь остаются долее, чем у нас под влиянием женщин, живя в гареме. Но, скажут, коран противится образованию женщины: это одно из общих мест, весьма несправедливо усвоенных европейцами. Нет свода законов сговорчивей корана; он разрешает все; стоит только порядочно растолковать его. Блестящим доказательством может служить нынешнее правление Мегемет-Али: чего не разрешил коран, чего не простил ему! Вице-король, как бы желая показать торжество свое над святою книгой, над книгою книг, подстрекаемый неутомимым Клот-беем, решился основать училище для образования повивальных бабок, и это теперь одно из лучших учебных заведений; мусульманки учатся медицине и анатомии, девочки, которые еще недавно ни за что не решились бы показаться без покрывала мужчине, с открытым лицом слушают самые странные речи франков, и – торжество торжеств, – своими руками разрезывают труп человеческий; труп, – святыня, неприкосновенность, под ножом мусульманки!.. После этого нельзя не согласиться, что коран разрешит все; надо только уметь взяться за него, и Мегемет-Али мастер этого дела. Паша умел убедить свое духовенство, некогда сильное, доставившее ему власть и доверие в народе, что он гораздо лучше распорядится богатым имуществом мечетей и отобрал его себе, выдавая муллам, что заблагорассудит из милости, и таким образом распоряжаясь им по произволу; вследствие чего оставил мечети на жертву разрушения под тем предлогом, что грех прикасаться к святыне нечистыми руками мастеровых.
После всего сказанного мною, не странно ли встретить в Египте, Альме и Гавазе, что нынче слилось в одно и то же и нравами и одеждой. Общий уровень, под который не подходит только паша, в Египте составляет условие и закон жизни, едва ли не важнейший самого корана. Альме и Гавазе платили некогда подать наравне со всеми женщинами сомнительного поведения: эта отрасль промышленности приносила вице-королю огромные суммы. Разврат, особенно в Каире и Александрии, превосходил всякое описание. Муллы, люди с нравственностью не совсем гибкою и европейские консулы, возмущенные зрелищем соблазна,
