С ней приятно разговаривать. Клара действительно очень отличалась от других немецких женщин. Она никогда не говорила о цветах, а при виде младенцев ее глаза не становились сентиментальными.
Бабушка Клары оказалась прозорливее: узнав от сына о новом знакомстве внучки, сокрушенно покачала головой: «Хаберы? Ой-ой-ой! Это же такая ортодоксальная семья». В еврейском мире все семьи наслышаны друг о друге, и бабушка заранее предчувствовала трудности, с которыми придется столкнуться талантливой и своенравной Кларе. Сама Клара ни о чем не подозревала. Хабер восхищался ее домашней лабораторией, помогал ставить опыты и даже радовался, что у них так много общего. Казалось, они созданы друг для друга и вместе станут продвигать науку вперед, к прогрессу человечества.
Первоначальная лояльность Фрица по отношению к свободе Клары была вызвана еще и тем, что он сам хорошо знал, что такое притеснение. Он был германским евреем, и у него возникали бесконечные споры с отцом. Хабер-старший, ортодоксальный еврей, торговавший аптечными настойками, видел в сыне только свое продолжение, хотел отправить его в коммерческое училище Будапешта и не одобрял стремление к научной карьере:
– В торговле ты сможешь достичь большего! Зачем тебе эти исследования?
– За химией будущее, папа! – возражал сын. – Я стану профессором!
– Каким профессором? Ты забыл, кто ты? В лучшем случае станешь ассистентом химика!
Фрица и Клару сблизило положение изгоев, вынужденных пробивать себе дорогу к большой науке. Её отказывались принимать в институт, студенты пели ей издевательские песенки, лаборанты портили пробирки. Когда Клара решила по моде отрезать длинные волосы, сестра от ужаса уронила ножницы, а бабушка изрекла: «Самсона ты теперь не победишь».
2. Химики
Расставшись из-за учебы на десять лет, Фриц и Клара неизбежно должны были вновь встретиться в химической лаборатории. На свадьбу бабушка подарила Кларе свой жемчуг – семейную реликвию.
Оба были счастливы, и Хабер с гордостью ввел супругу в свой институт. Химики встретили ее появление с некоторым недоумением, лишь Отто Закур поклонился: «Я очень рад, фрау коллега!» Ректор Энглер воспринял появление Клары иначе:
– Вы женились? Поздравляю! Но впредь не стоит приводить сюда жену.
– Моя супруга доктор наук, она очень талантлива, – возразил Фриц.
– Я наслышан об этом, – оборвал его начальник. – И все же место дамы на живой природе, а не в химической лаборатории.
– Клара – автор многих публикаций в области химии.
– Я читал их, господин Хабер. Но, видите ли, женщина будет вносить в работу научной лаборатории беспокойство.
Энглер оказался и прав, и неправ. Если кто-то в лаборатории ронял пробирку или неудачно производил опыт, в этом винили Клару Хабер. А в 1901 году Клара еще и позволила себе упасть в обморок, надышавшись химических
