жена легендарного армянского полководца Мхитара Спарапета, когда их дом окружили османские захватчики – убила своих сыновей. Ужасное деяние, но возможно ли иначе, когда степень зверства не поддается никакому нормальному объяснению.
У девочки, убитой в 1915 году, даже не было настоящей могилы, только надпись на стене, под которой ее зарыли: «Здесь похоронена Шушан». Да и надписи той уже не осталось, как и самой стены – сто лет прошло. Время, ветра и дожди уносят всё, даже человеческую жизнь. Только память остается.
Их у меня много было – в каждой группе обязательно один, два или три: Эгине, Мари, Ануш, Гоар, Альберт, Мануэль. Многие хорошо учатся, но не проявляют при этом нескромности, самодовольства. Ни одного наглого слова, косого взгляда. Они по большей части сообразительны, красивы и хорошо воспитаны. Это менталитет нации. Невозможно представить себе, чтобы даже это могло вдруг стать объектом зависти, ненависти, испепеляющего желания уничтожить, стереть без следа. Но такое случилось сто лет назад.
Бывают в истории моменты, когда общее становится частным, а частное – общим. Речь идет о военных потерях, но не о тех, которые неизбежны, и даже не о тех, которые чрезмерны в силу непредвиденных обстоятельств или нерадивости военачальников. Речь о гражданском населении – том самом, которое ни сном, ни духом не чаяло этой войны, и порой даже не подозревало об опасности, продолжая каждый день открывать свою лавочку, печь хлеб, пасти овец, просто жить. И так – пока не кончится эта жизнь.
Жизнь кончилась к весне 1915 года. Политики и военачальники к тому моменту уже настолько перестали испытывать болевые ощущения, что не сразу заметили – происходит нечто ужасное, уже не контролируемое, необратимое. Дипломаты сновали по Европе и Востоку, плетя паутину и занимаясь закулисными интригами. Полководцы напоминали детей в песочнице, заигравшихся в какую-то увлекательную игрушечную баталию и забывших о реальности. Каждый из них выстраивал пирамиды своей шахматной стратегии, планировал геополитическую последовательность событий: кто кому и чем должен помочь, кого надо повысить в цене и поднять в собственных глазах, дабы получить в ответ союзническую преданность и готовность крушить все на своем пути. Все – ради победы! Масштабы этих игр затрагивали страны, народы, континенты. До людей ли? В таких ситуациях начинают вспыхивать, как точки на географической карте, очаги локальных интересов и переплетений: сербы нравятся русским, поляки – австрийцам, турки – германцам. И все это – временно: пока отвечает интересам крупных империй. Тогда и начинают умело подогревать в каждом народе или этнической общности агрессивные настроения, национальные амбиции, чтобы получить в ответ крепкую армию идеальных солдат, которым ничего не нужно, кроме ненависти и возможности излить ее на главного врага – того самого соседа, который давно мешал. И чаще всего выбирают того, кто беззащитен.
В таких условиях пахнущей порохом, пеплом и паралитическими газами мировой баталии, когда все перманентно нравились всем и мгновенные страсти личных
