известно ведь, что большинство пар скандалят и разбегаются во время ремонта. Люди просто устают… Вот, видимо, и мы устали. Я до трех ночи пропадал в театре, но и дома мог думать только о работе: где что достать, с кем из нужных людей встретиться, как и чем привлечь публику. Короче говоря, корабль нашей любви и верности дал крен, хлебнули мы с ней соленой воды взаимных упреков, перестали ценить друг друга. И однажды сгоряча я хлопнул дверью – съехал на другую квартиру.
Почему так вышло? Ответа у меня нет. Одиночество – самое большое наказание, и сейчас я эту чашу испиваю до дна. Все в жизни давалось мне без особых усилий, стройка театральная не в счет – я ведь мужик, в конце концов. И вот я пополнил «союз одиночек»… Мириться с этим труднее всего.
Дети перенесли наш с Татьяной развод на удивление спокойно, без надрыва. Татьяна свои эмоции прикрыла светской маской, она всегда умела контролировать себя. Собственно, прямого разрыва нет. Дочь работает у меня в театре, красавица – в шестнадцать лет завоевала титул «Мисс Туризм Канары», сам принц возил ее на лошади. С сыном у меня отношения на зависть всем отцам, он очень хорош, и внешность голливудская, и ум – талантливый «технарь», занимается разработками для Apple. Жена и теща бывают на каждой премьере, мы поддерживаем дружеские отношения.
– Хорошо пожили, и хватит, – спокойно говорит Татьяна, подчеркивая, что мы с ней перешли точку невозврата.
Женская обида – как ржавая противотанковая мина, никогда не знаешь, когда рванет…
Год после ухода из семьи я прожил один, и честно говоря, прожил безалаберно. Потом у меня появилась девушка – Виктория Алмаева, я ее привел в театр, всячески помогал ей строить карьеру. Мы прожили вместе почти четыре года. А потом – закружился мой «осенний марафон»: девушки, одна за другой… Чуть пожили – начинаются ультиматумы, девушки хотят все и сразу: карьеру и квартиру в одном подарочном наборе. Намерения даже не прикрываются игрой в заботу и любовь. Вот так-то…
С каждой из новых подруг поначалу все складывается симпатично. Но, видно, не судьба – никого из этих девушек женой мне так и не захотелось назвать. Жена – это ведь как Родина, изменяя ей – наказываешь себя, в конце концов.
Помню, Таня привела домой щенка – добродушный такой щен, Степаном назвали. Мне надо было «протащить» отлучку на очередную съемку, а ей – этого уличного щена, с собакой ведь хлопоты – гулять приходится. Мы как два порядочных дельца сели за стол переговоров и написали друг другу менные расписки: она отпускает меня за то, что я разрешаю ей… Потом конечно со Степкой в основном я гулял, жалко было Таню в дождь и слякоть… Сын Степку всем рекомендовал как «эстонскую гончую», выдумщик… И я как-то очень привык к Степке. У нас в доме часто гости собирались. Иду их провожать, собака, естественно, тоже. У меня до автоматизма выработалось: если я на улицу – Степан со мной. А однажды вот с гостями-то вышел, да не заметил,
