прогуляюсь. Раздели. – Он показал на монеты.
В неясной ситуации лучше поменьше говорить, побольше слушать и смотреть. Временная амнезия не пугала Одинцова, но слишком многое из случившегося вчера было непонятным, удивительным и потому внушающим опасения. С какой стати рыжий Рат назвал его хайритским отродьем, а почтенный целитель – Аррахом бар Ригоном, носителем тайны? Что это за тайна? Возможно, она связана с крохотным устройством, обнаруженным в лямке походного мешка? Что означают эти мгновенные проблески памяти, когда слова, то привычные, земные, то местные, никогда не слышанные прежде, всплывают у него в голове, наполняясь смыслом, словно детали огромного полотна в темном музейном хранилище, выхваченные ярким лучом фонаря? И, наконец, почему его принимают за бравого октарха Рахи, драчуна и любителя молоденьких рабынь?
Он медленно брел по палубе, едва замечая странную неуверенность своих движений; шаг словно бы стал размашистей, ноги – длиннее, плечи – шире. Его покачивало, но не от слабости, а скорее от излишка неконтролируемой энергии и силы. Что-то с координацией, мелькнула вялая мысль.
Сзади раздалось покашливание. Одинцов поднял голову. К нему важной поступью шествовал Арток бар Занкор, целитель. Лысый череп сверкает на солнце, подбородок выставлен вперед, длинная черная тога полощется на свежем ветру, на шее – серебряная цепь. Подошел, ткнул сухим кулачком в бок:
– Ну как, октарх, лечение помогло?
Одинцов усмехнулся, склонил голову.
– Можно было бы повторить, почтенный бар Занкор.
– Это уж твое дело, я тебе не поставщик девок. – Одновременно он пощупал ссадину на скуле, синяк на ребрах, потом, стиснув пальцами острый подбородок, уставился в затуманенные глаза пациента. – Нет, Рахи, что-то с тобой не в порядке. Старый Арток знает, что женщина – лучшее лекарство для солдата, но, видно, на этот раз простыми средствами не обойдешься. Мне кажется, что Рат вышиб тебе половину мозгов, а их и так было не слишком-то много. – Он задумчиво покачал головой. – Ладно, погуляй, а после заката приходи ко мне.
– Куда? Где тут твой лазарет? – спросил Одинцов.
Кустистые брови целителя взлетели вверх.
– Ты даже этого не помнишь, Аррах Эльс бар Ригон? Придешь на корму стагарта, первая дверь слева. Ты левое от правого еще отличаешь, мой благородный господин?
Он резко повернулся и зашагал прочь.
Одинцов потер виски. Значит, не просто Аррах, еще и Эльс… И даже благородный господин… Ничем не хуже Георгия Одинцова, полковника в отставке…
Прислонившись к перилам фальшборта, он окинул взглядом палубу. Стагард, морской плот, был огромен – двести метров в длину, пятьдесят в ширину. Пять прочных длинных мачт возносили вверх серые квадраты парусов; устойчивый бриз тянул с юга, превращая полотнища в гигантские, выпуклые и упругие подобия женской груди. Алый кружок в центре каждого паруса довершал сходство.
На
