хайриты дружной гурьбой выкатывали бочонки с пивом. Один из таких бочонков, в котором плескалось еще литров десять янтарной жидкости, стоял рядом с Чосом; в крышке его торчали два кинжала с насаженными кусками жаркого. Вдоль дороги, наслаждаясь таким же нехитрым угощением, стоя, сидя и лежа расположились тысячи две человек, и айденских моряков, и северян.
– Хорошая жизнь у этих хайритов, клянусь молниями Шебрет! – Чос выдернул свой клинок из бочонка и вгрызся в мясо. Прожевав, приложился к кружке и заметил: – Доброе пиво, сочная дичь и воля… Что еще нужно человеку!
– Многое, мой храбрый ратник Чос, многое. – Одинцов, улыбаясь, покачал головой: утренние размышления и обильная трапеза настроили его на философский лад. – Кров, деньги, женщины, хорошая потасовка… Власть!
– Власть нужна благородным, таким как ты, господин мой Рахи. – Одинцов выгнул бровь, но промолчал. – Вот им тоже. – Чос кивнул в сторону стола на деревянных козлах, вокруг которого расселись айденские капитаны в компании хайритских вождей. – Дом, женщина… Это было у меня, и от этого я сбежал. А вот воли никогда не нюхал!
– Так понюхай! Вон ее сколько! На всех хватит. – Одинцов вытянул руку в сторону изумрудной степи.
– Ты, октарх и нобиль империи, подбиваешь меня на побег? Во имя светлого Айдена! – Глаза Чоса округлились. – Странный ты стал после той драки с Ратом, мой господин… – Худощавое лицо ратника погрустнело, плечи ссутулились; он невесело покачал головой и тихо произнес: – Просторны земли Хайры, но для меня не найдется и клочка, чтобы поставить ногу… Не наша то воля – хайритская, их степи, их горы и леса… А народ они гордый и к себе чужих не принимают.
Одинцов прожевал мясо и поднял бочонок – янтарная струя хлынула прямо в рот. Он пил долго; пиво было крепким, приятным на вкус и чуть туманило голову. Потом он лег в траву, потянулся, расслабил мышцы. Хорошо быть молодым! Не стреляет в разбитом колене, не ноют раны, не давит осколок под сердцем, и нет ужасных шрамов на спине… Полуденное небо, голубовато-фиолетовое, безоблачное, яркое, взметнулось над ним; где-то по другую сторону небесной сферы, за гранью времен и пространств, плыла Земля со всеми ее войнами и неурядицами, с огромными свалками всяких отходов, с отравленной водой и смогом над гигантскими городами, с его прежним телом, стынущим в саркофаге… Мысли лениво кружились в голове Одинцова. Где-то над ухом бубнил Чос, все еще толковал о свободе, которой он так жаждал и так страшился. Георгия Одинцова, экс-полковника и бывшего разведчика, свобода не пугала. Он всегда о ней мечтал, зная, что на Земле она недостижима. Но здесь… Здесь он мог обрести не только свободу, но власть, такую власть, какой обладали лишь древние земные владыки.
Глаза его закрылись, и он погрузился в сон. Ему привиделся Амрит бар Савалт, смутная фигура в роскошной мантии, подползавший на коленях к высокому трону. А на троне сидел он, Георгий Одинцов, милостью светлого Айдена повелитель необъятной империи.
