и «всякая предыдущая его стадия имеет содержание более абстрактное, менее дифференцированное, последующая – более дифференцированное, конкретное» (Рубинштейн, 2003а, с. 453). Иными словами, абстрактное является, как и у Гегеля, первичным по отношению к конкретному. Эта стадиальность, по мнению Рубинштейна, – аналог «той картины сознания, которую дает феномен логического и логическая концепция Гегеля» (там же). Здесь же Рубинштейн с интересом останавливается на противоречивости трактовки Ланге отношений, которые в перцепции определяют группировку воспринимаемых предметов (Рубинштейн утверждал в своей статье «Наука и действительность», что они определяют сущность системы). С одной стороны, Ланге, подобно Юнгу, стремится исключить отношения, как не вписывающиеся в парадигму эмпиризма. С другой – Рубинштейн находит и позитивность в трактовке Ланге отношений, состоящую в том, что они могут быть осознаны еще до того, как осознаны их члены, и делает вывод, что будущая психология мышления должна строиться, отправляясь от этих положений.
Анализируя другую работу, посвященную волевому вниманию Ланге, Рубинштейн также связывает ее с позитивными тенденциями новейшей психологии, в данном случае – гештальтпсихологии, которая ограничивает эмпиризм психологии и физиологизм и позволяет обратиться к ее связи с философией. Критика концепции Н. Н. Ланге Рубинштейном минимальна (он, скорее, излагает его идеи) и в силу того, что Ланге явился для него первым учителем в психологии, и потому, что Рубинштейн не хочет связать именно с его именем свои новые идеи. Формулируя задачу будущей психологии, здесь он высказывает собственное принципиальное положение, снимающее его прежний взгляд на закрытость познавательной системы. Она определяет все акты познания и связи между собой не абстрактных отношений, а в их зависимости от способов отношений познающего к предмету. Идея закрытости системы преодолевается раскрытием незавершенности познания объекта.
До этого он и рассматривал движение познания от действительности к теории и от нее – обратно – к объяснению действительности, т. е. учитывал отношение системы (в свою очередь, складывающейся из взаимно подразумевающих друг друга отношений) к действительности – необходимость объяснять ее многообразие. Но здесь соотношение этой связи системы с действительностью впервые прямо отрицает ее закрытость.
Психологическая статья одесского периода «Психология Шпрангера как наука о духе» (Рубинштейн, 1997) написана не ранее 1924 г. Как известно, Э. Шпрангер – немецкий философ, психолог и педагог, основные идеи которого сложились в русле концепции Дильтея, философии жизни в целом, а также учения о ценностях Риккерта (Славская, 1997). Рубинштейн выстраивает сложную систему координат для определения места Шпрангера в философии, культурологии и психологии начала XX в. Очень детально он рассматривает связь концепций Шпрангера и Дильтея. Их работы представляли собой совершенно особое, прежде всего методологическое направление в психологии,
