психоаналитических концепций, он пишет о той «страсти к психологии», которая владела им в тот период времени. Эта страсть или, по выражению Шиллера, тирания неотступно преследует 3. Фрейда. «Мой тиран, – пишет он В. Флиссу, – это психология; она всегда была моей дальней заманчивой целью, а теперь, когда я нанес удар по неврозам, эта цель стала значительно ближе» (Freud, 1977, р. 119).
Как практикующий врач-невропатолог, 3. Фрейд вполне осознавал, что общая теория неврозов не может быть построена удовлетворительным образом без обращения исследователя к осмыслению нормальных психических процессов. Поэтому еще до создания своего психологического учения, он лелеет мысль перейти от раскрытия различных аспектов психопатологии к освещению проблем нормальной психологии, с тем чтобы лучше понять причины возникновения нервных заболеваний и наметить эффективные пути их лечения. Но это была одна, практическая сторона, непосредственно связанная с задачами практика-клинициста. Другая задача заключалась в стремлении теоретика-исследователя подняться над эмпирическим уровнем, сказать свое слово в области изучения человеческой психики, предпринять попытку построения психологии как науки, отличной от умозрительных, метафизических спекуляций о человеческой душе, широко распространенных в предшествующих столетиях, и от интроспективного проникновения в тайники душевных переживаний, свойственного для некоторых мыслителей конца XIX в., полагающих, что только таким образом может быть постигнута сущность человека. Причем вторая сторона фрейдовских исканий, связанная со стремлением создать научную психологию, является предопределяющей, хотя подчас она оказывается у 3. Фрейда неявной, погребенной под грудой клинического материала и психоаналитических интерпретаций различных феноменов собственно психического и общекультурного характера.
Фрейдовская «страсть к психологии» действительно была своего рода тиранией. Эта тирания заключалась не только в том, что, вопреки своему собственному желанию, ему пришлось стать врачом-невропатологом и тем самым лишь окольным путем подойти к проблемам нормальной психологии, на что ушли многие годы. В не меньшей степени она была обусловлена также тем, что в попытках построения научной психологии 3. Фрейд столкнулся с такими неразрешимыми для него проблемами и противоречиями, которые постоянно приводили его к внутренним терзаниям и сомнениям, нашедшим свое отражение в многочисленных дополнениях и модификациях, а порой и в возвращениях к ранее выдвинутым им представлениям о человеческой психике и сущности психического. В конечном счете, фрейдовская тирания обернулась созданием психоаналитической психологии, вобравшей в себя и продуктивные догадки о функционировании некоторых психических процессов, и такие гипотезы о первоосновах человеческой деятельности, которые до сих пор остаются дискуссионными.
В «Исследованиях истерии» основной акцент
