уже не такой уж убедительной из-за частого употребления фразу.
– Я уже не маленькая – слабо сопротивлялась Элл, – я в этом году в школу пойду – добавила она для убедительности.
Но мама была слегка рассеянна после разговора с папой. Завтрак прошёл за выяснением подарка, который они могли бы заказать папе. Согласие Элл было при условии, что другим, обязательным! подарком будет только живая куколка, без котёнка. Обсуждая такие вопросы, и молоко было выпито полностью и почти незаметно. Через полчаса, когда Элл уже оставили в группе, а мама ушла по делам работы, она вспомнила о своей находке в столе дяди Фре.
– Надо будет переложить его в коробочку, чтобы не убежал, – подумала она.
Фред появился только на час раньше, чем обычно являлся с работы. Хотя на работе сегодня он и не появился. Утром ему закрыли больничный лист, однако появление на работе в тот же день могло бы выглядеть как фанатизм. Позвонив Боцику на сообщённый им этим утром номер, он поехал в гостиницу, где тот остановился вчера поздно вечером. Номер был «люкс». Они энергично, с какой-то взаимной радостью пожали друг другу руки при встрече.
Боцик изменился существенно. Он стал ещё более солидным и как бы более взрослым. Его вечно красные, мясистые руки, как всегда слегка влажные стали как будто ещё больше. Заказав в номер «рэд фиш», оливки, минералку, литровую бутылку виски, лёд, кофе с мороженым, и шоколадом, они уютно расположились в комнате у электрокамина с массивным столиком при угловом уютном диванчике. Выпив за встречу пару глотков виски, Боцик сразу перешёл к делу:
– Знаешь, к сожалению, я, возможно, скоро уеду. Жду звонка, потому заранее извини. Давай закроем этот вопрос – я хочу с тобой рассчитаться, не потому, что наша дружба, или наши отношения прекращаются, просто это прими как текущий вопрос – сказал он, таинственно подмигнув Фреду и подкладывая ему «рэд фиш» для закуски. Да, действительно, Боцик был его единственный приятель, которому Фред показывал почти всё своё «нечаянное наследие» после устройства на новую работу.
– Сколько мы договаривались? – Спросил он у Фреда, хотя прекрасно помнил их договор. Фред слегка замялся, их договор предполагал два-три варианта, с разбивкой цены в два раза.
– Знаешь, я хочу поставить точку на этом договоре – сказал Боцик, не дожидаясь ответа и наливая ему новую порцию вискаря в ещё не растаявшие кубики льда на дне стакана. А также себе.
– Я сегодня собираюсь перечислить тебе энную сумму, а ты никому, слышишь, НИ-КО-МУ! больше не расскажешь об этом. И сестричке скажи, что б держала язык за зубами. Иначе – дружба-дружбой, но ты – труп!
– Это был неожиданный, резкий поворот. И только давняя дружба говорила им о том, насколько серьёзно нужно отнестись к просьбе (так резко мигрировавшей в требование, и даже угрозу) Боцика. Сумма, которую назвал Боцик, была в десять раз больше договорной. Этот козырь не мог не сработать. Такие деньги Фред мог бы заработать только за четыре или пять лет на своём
