и бросили… И даже родные могилы побросали… Бабий Яр, например… Теперь говорят: не было ни Дробицкого, ни Бабьего Яра, НЕ БЫЛО, и помину не было. Просто рейху нужно было золото. Немцы отняли золото у евреев, а их посадили в вагоны и отправили неизвестно куда, так что неплохо бы выяснить судьбу увезенных… Послушай, старик, выпьем кофе – сегодня, помнится, ты платишь… и свожу я тебя горемычного на хор ветеранов. Это, я тебе скажу, искусство…
Уговорил все-таки.
Пошли.
Кошмарно одетые в какую-то розовую муть десятка три ветеранов, заглядывая в папочки со словами, спели несколько песен на иврите и идиш. Мне показалось, пели они складно, ну может быть, раза два кто-то из хористов пустил петуха. А так – ничего, только подлинности не хватало, души. Как будто бы их пустили по ведомству интернационального воспитания. Но вдруг, неожиданно для всех, под самый финал, артисты выложили «золотой» запас. Запели песню, которая в свое время заполонила эфир, клубные сцены, филармонические подмостки: «Встанем как один, скажем: не дадим! Будем мир беречь…»
И как подлинно всё вдруг зазвучало! Лица артистов преобразились. Никакой расхлябанности. Полная слитность и единение. Строгие, даже суровые лица. В голосе – металл… Я чувствовал, как губы мои шевелятся: «Не бывать войне-пожару, не пылать земному шару. Наша воля тверже, чем гранит…»
«Тверже, тверже!» – шевелилось в подкорке. Вот говорили: «разъединенность», на двух евреев – три мнения, на пятерых – семь организаций, «русские евреи – никогда не объединятся!» Какое там! Одно целое! И главное, искусство по-прежнему шло впереди. А за ними – областное управление культуры, министерство культуры, отдел агитации и пропаганды ЦК КПСС и… конвоиры…
Песню проводили шквалом аплодисментов. Рядом со мной сидела какая-то дама. Она плакала на одной ноте, то и дело всхлипывая. И я почувствовал, что на сердце стало вроде бы как-то мокро…
А на сцене все вдруг заулыбались. И я улыбнулся. И зааплодировал: сейчас зайдут после концерта в магазин, купить что-нибудь на ужин, а там все есть!
Вечером звонил мне Рыжий Математик из Кирьят-Оно. Вообще-то мы его называли Тухлая Рыба. Жена его покупала на базаре всякие рыбьи отбросы и после скармливала их Рыжему…
– Совсем, ошалел ты. Людей хаешь… Владимира Ильича, Клемента Ефремовича… Оку-то Городовикова, зачем ославил? Известно – Ока Иванович – не ума палата. И большое ведро не выпьет…
– Ну да… Разве что, отопьет много… Жаль, умер… – прерываю я.
– Вот и я выпил бы за его здоровье…
А что? Провозгласил же Иосиф Виссарионович на выпуске военной Академии в тридцатом году тост за здоровье Ленина…
– А Израиль, родину-отечество, зачем ругаешь? Бюрократия тебе не нравится? Всеобщее воровство и хамство? Признайся, ты ведь и там нас недолюбливал… Разве не ты говорил: «Еврейство лишено космоса природы». Какую еще природу
