Толстых. – Я уверен.
– Ты меня пугаешь…
– А ты разве ничего не знаешь?
– Ничего! Но если ты ошибаешься… Берегись и не спеши обвинять…
– О, если бы я ошибался… – каким-то стоном вырвалось из груди Петра Иннокентьевича.
– Но что же ты думаешь?
– Я думаю… – с трудом, задыхаясь, отвечал он, – что Мария опозорила мое честное имя.
– Это ложь! – вскрикнул Гладких. – Это ложь! Такая мысль недостойная тебя, Петр! Ты клевещешь на свою дочь… Обвинять ее, чистую, добрую, непорочную, которую все бедняки в окрестности считают их ангелом-хранителем. Это ужасно, это чудовищно!
– Если ты за нее заступаешься, то объясни мне, пожалуйста, зачем она по ночам выходит из дома, да еще крадется, возвращаясь назад, как преступница?
– Но, быть может, она ходила навещать кого-нибудь из больных в поселке?
– Это ночью-то? – нервно расхохотался Толстых. – Нет, друг, ты напрасно ищешь средств ее оправдать. Она не стоит этого, она осрамила мою седую голову… Погибла ли она безвозвратно – я этого не знаю, но я хочу это знать…
С этими словами Петр Иннокентьевич подошел к окну и печально посмотрел на свои владения.
– Все это принадлежит мне, – печально произнес он, – многие завидуют моему богатству. Они думают, что я счастлив. Дураки! О, как бы возрадовались они, если бы узнали, что имя Иннокентия Толстых покрыто позором и забрызгано грязью, и что это сделала его родная дочь!
VI
Незнакомец
Иннокентий Антипович, ошеломленный всем тем, что услыхал, стоял как окаменелый.
– Не встречал ли ты здесь за последнее время, – обратился к нему, после некоторой паузы, Петр Иннокентьевич, – молодого человека, белокурого, с голубыми глазами, очень щеголевато одетого?
– Да, даже несколько раз, – вскинул Гладких тревожный взгляд на Петра Иннокентьевича.
– Ты его знаешь?
– Нет, он, кажется, из К.
– Что же он делает здесь, если живет в К.?
– Этого я не знаю, но думаю, потому что встречал его там.
– И я тоже…
– Так ты думаешь, что это и есть тот, который…
Гладких не договорил, так как Толстых перебил его.
– Это именно он, я убежден в этом.
Иннокентий Антипович сомнительно покачал головою.
– Это он, повторяю тебе! – вспыльчиво крикнул Петр Иннокентьевич. – Я должен узнать его имя и где он живет, зачем он здесь?.. Я должен узнать это, слышишь, Иннокентий!.. Ты мне узнаешь все это…
Гладких молча наклонил голову в знак согласия.
– Мне, конечно, не след тебя учить осторожности… Главное, чтобы Мария не знала ничего… Избави Бог тебя сделать даже намек о нашем разговоре…
Спустя полчаса Гладких вышел из дому и пошел по направлению к поселку и половинке.
Он возвратился только вечером. Петр Иннокентьевич
