Но почему? Разве можно было так с ней поступить? – Аглая до сих пор считала, что нет, нельзя, хотя сама участвовала в этом.
– Аглая… Те, кто это сделал, думали не о вашей подруге, которой все равно уже ничем нельзя было помочь, а о том, чтобы скрыть истинную картину ее гибели. И свою причастность к ней, потому что иначе не из-за чего было так стараться. Нам же теперь предстоит выяснить, как это все случилось и кто при этом присутствовал. Пока лишь совершенно точно могу сказать, что ее убили где угодно, только не на пустыре.
– А где тогда?!
– Пока не знаю. Но там, где это произошло, все должно быть залито кровью. На самом пустыре ваша подруга получила всего одну рану, на виске, и то посмертно, когда ее тело уронили те, кто его привез. Эта рана уже не кровоточила. Тело к этому времени вообще было практически обескровлено, потому что из смертельной раны, нанесенной собачьими зубами незадолго до этого, кровь хлестала ручьем. Причем атаковала Аллу Георгиевну одна-единственная собака, и была она гораздо крупнее тех, что водятся на пустыре. Это установлено по следам от клыков. Кроме того, вашу подругу переодели перед тем, как ее привезли на пустырь. Погибла она совершенно в другой одежде. Об этом говорит и экспертиза верхней одежды, чистой, без следов шерсти и собачьей слюны, и то, что ее бюстгальтер оказался надет наизнанку. Сама она его так застегнуть, согласитесь, никак не могла. Ну, а еще на земле остались следы от колес, я думаю, той самой машины, на которой Аллу Георгиевну туда привезли. И следы от мужских ботинок. А вот те шавки, что обычно бегают по пустырю, к телу даже не приближались.
Аглая взялась за голову, чтобы скрыть лицо. Значит, зря шеф с парнями старались утаить правду! Не прокатило! Неизвестно, откуда, но следствию уже известно все, может, за исключением того, откуда Аллочка была привезена на пустырь.
– Аглая, – снова окликнул ее следователь. – Вам сейчас трудно говорить. Но поймите, мне необходимо получить от вас информацию, которая может помочь в расследовании убийства вашей подруги.
– Спрашивайте все, что вам нужно, – кивнула Аглая. – Я отвечу. Она была моей самой близкой, самой лучшей, да что там – единственной подругой. И у нее никого не было ближе, чем я. С семьей она давно порвала все отношения, круг общения у нее был очень широкий, но без особой доверительности, а ее мужчина женат, и Алка, хоть и любила его, всегда давала трезвую оценку развитию их отношений. Так что больше, чем от меня, вы вряд ли от кого-то о ней узнаете.
Они проговорили больше часа. В основном задавал вопросы следователь, а Аглая отвечала на них так точно, как только могла. Это оказалось непросто, учитывая, что не всю правду можно говорить, а нервы у Аглаи были натянуты, как струны. Где они с Аллочкой должны были встретиться? Вечером, на улице. Зачем? Да в кафе пойти, как не раз ходили. А она не пришла. Почему Аглая ей сразу не перезвонила, тем же вечером? Да потому что они заранее договаривались, что, возможно, планы у Аллы могут измениться в том случае, если у нее наметится свидание иного рода. Не знает ли Аглая, с кем? Нет, не знает. Аллочка никогда не любила обсуждать что
