перекинуться с ним несколькими фразами, пока Моника помогала ему надеть черное пальто с меховым воротником.
Он подошел к ведущей наверх лестнице и крикнул:
– Вернер! Я еду без тебя!
Потом надел серую фетровую шляпу и вышел.
– Я готов! Я готов! – Вернер сбежал по лестнице, как танцор. Он был высоким, как отец, и еще красивее, с чересчур длинными золотисто-рыжими волосами. Под мышкой он зажал кожаный ранец, по-видимому набитый книгами. В другой руке он держал пару коньков и клюшку. Рядом с Мод он остановился и очень вежливо сказал:
– Доброе утро, фрау фон Ульрих!
И потом менее официально:
– Привет, Карла. А у моей сестры корь.
Карла почувствовала, что краснеет, хотя никакой причины не было.
– Я знаю, – сказала она. Ей хотелось сказать что-нибудь милое и приятное, но в голову ничего не приходило. – У меня никогда не было кори, так что мне к ней нельзя.
– А я переболел в детстве, – сказал он так, словно это было давным-давно. – Я должен спешить, – добавил он извиняющимся тоном.
Карла не хотела так скоро с ним прощаться. Она вышла вслед за Вернером. Риттер держал заднюю дверь открытой.
– А как называется ваш автомобиль? – спросила она. Мальчишки всегда знают марки всех машин.
– Лимузин «Мерседес-Бенц W10».
– Судя по виду, он очень удобный, – сказала она и поймала взгляд матери, удивленный и чуть насмешливый.
– Может быть, вас подвезти? – сказал Вернер.
– Это было бы чудесно.
– Я спрошу отца. – Вернер сунул голову в машину и что-то сказал. Карла услышала, как господин Франк ответил:
– Хорошо, только поскорее!
Она повернулась к матери.
– Мы можем поехать на машине!
Мод заколебалась лишь на миг. Она не одобряла политики господина Франка – он давал деньги нацистам, – но не собиралась в холодное утро отказываться от поездки в теплом автомобиле.
– Вы очень добры, Людвиг, – сказала она.
Они сели. На заднем сиденье было достаточно места для четырех человек. Риттер мягко тронул машину с места.
– Я полагаю, вы направляетесь на Кох-штрассе? – спросил господин Франк. На этой улице в районе Кройцберг располагалось много газетных и книжных издательств.
– Пожалуйста, не меняйте из-за нас свой маршрут. Нас вполне устроит и Лейпциг-штрассе.
– Я был бы рад доставить вас к самым дверям… но, полагаю, вам не хочется, чтобы ваши левые коллеги видели, что вы выходите из машины разжиревшего плутократа. – В его веселом тоне появился намек на враждебность.
Мать подарила ему очаровательную улыбку.
– Вовсе вы не разжиревший, Людвиг, а совсем чуть-чуть полноватый, – сказала она, похлопывая его по груди. Он рассмеялся.
– Ну, сам напросился, –
