чтобы вы собирались участвовать в нашем шествии.
– Вы что, не понимаете, что это за люди? Они прерывают мирные политические собрания, они запугивают журналистов, они бросают в тюрьму своих политических противников. Вы же американка, как вы можете быть против демократии?
– Не всегда демократия оказывается самой подходящей политической системой. Не для любой страны и не в любое время.
Ллойд догадался, что она повторяет слова пропаганды Мосли.
– Но эти люди истязают и убивают всех, кто с ними не согласен! – сказал он и подумал о Йорге. – Я видел это сам, в Берлине. Я попал в один из их лагерей, ненадолго. Меня заставили смотреть, как обнаженного человека загрызли насмерть голодные собаки. Вот чем занимаются ваши друзья-фашисты.
Ее это не тронуло.
– А кого именно фашисты убили в последнее время, здесь, в Англии?
– Британские фашисты еще не получили власти. Но ваш Мосли восхищается Гитлером. И если только у них появится возможность, они будут делать ровно то же, что и нацисты.
– Вы хотите сказать, они покончат с безработицей и вернут людям гордость и надежду?
Его влекло к ней с такой силой, что у него сердце разрывалось, когда он слышал, как она повторяет всю эту чушь.
– Вы же знаете, как фашисты поступили с семьей вашей подруги Евы.
– А Ева вышла замуж, вы знаете? – сказала Дейзи нарочито оживленным тоном человека, пытающегося перевести светскую беседу в более удобное русло. – За этого милого Джимми Мюррея. Теперь она английская замужняя дама.
– А ее родители?
Дейзи отвела взгляд.
– Я их не знаю.
– Но вы знаете, как с ними поступили нацисты! – Ева все рассказала Ллойду на балу в Тринити. – Ее отцу запрещено заниматься врачебной деятельностью, и он работает помощником аптекаря. Он не имеет права войти в парк, в библиотеку. В его родной деревне имя его отца сбито с памятника погибшим в войне! – Ллойд заметил, что почти кричит. – Как вы можете стоять бок о бок с людьми, которые творят такое? – гораздо тише сказал он.
Было видно, что ей неловко, но на его вопрос она не ответила. Вместо этого она сказала:
– Я уже опаздываю. Прошу меня простить…
– То, что вы делаете, простить нельзя.
Тут вмешался шофер:
– Ладно, сынок, хватит.
Это был грузный человек средних лет, и было очевидно, что он ведет малоподвижный образ жизни. Ллойд его нисколько не испугался, но начинать драку ему не хотелось.
– Я ухожу, – сказал он примирительно. – Только я вам не сынок.
Шофер взял его за руку.
– Лучше уберите руки, – сказал Ллойд, глядя прямо в лицо шоферу. – Я уйду, но прежде могу и двинуть.
Шофер заколебался. Ллойд напрягся, приготовившись действовать, ожидая, как на ринге, признаков, что противник готов напасть. Если шофер захочет его
