время.
В этот вечер особенное внимание обращала на себя стайка взволнованных, заметно нервничающих молоденьких девушек в самом расцвете невинной девичьей красоты, в новых платьях, украшенных лентами и оранжерейными цветами. В компании родственников мужского сословия либо покровительниц женского пола они ожидали случая быть представленными при дворе и официально принятыми королем Георгом II и его дочерью, принцессой Амелией.
Одной из них была красавица София Графтон, опиравшаяся на руку отца, виконта Графтона; по другую сторону от нее стояла ее крестная мать, леди Бернхэм. Подобное представление служило своего рода уведомлением, что отныне юная девушка имеет полное право официально появляться в обществе и быть принятой при иностранном дворе, но все прекрасно понимали, что это был и сигнал о том, что она достигла брачного возраста.
Софию, которой четыре месяца назад исполнилось шестнадцать, естественно, интересовало замужество, но исключительно в абстрактном, отвлеченном смысле, так сказать. Брачный союз представлялся ей отдаленным, скучным и, скорее всего, неизбежным будущим, неразрывно связанным с чувством долга и необходимостью иметь детей. В данный момент он интересовал ее куда меньше тех непосредственных перспектив, что открывались перед девушкой, вступающей в высшее общество. Выход в свет означал главным образом возможность посещать балы, о чем она мечтала вот уже много лет. Балы же сулили романтические увлечения, опять-таки в самом общем смысле, ибо не имели ничего общего с реальным замужеством, зато подразумевали красивые платья, музыку и бальные залы, переполненные молодыми людьми, добивающимися права танцевать с нею. И если некоторые из молодых женщин, занимающих то же положение, что и София, предвкушали замужество как средство для обретения свободы после того, как произведут на свет наследника, то сама София подметила, что свобода жены зависит от прихоти мужа. Последний имел право ограничить свободу супруги так, как ему заблагорассудится. Лорд Графтон был любящим отцом, и София, не питая особенного интереса к кому-либо из молодых людей, вовсе не спешила обменять столь щедрого и благожелательного родителя на совершенно непредсказуемого супруга.
Удостоверившись, что София наконец-то обрела здравый смысл и благопристойность, усвоив заодно и правила приличия, кои он столь старательно стремился привить ей, лорд Графтон и впрямь предоставил дочери большую свободу. Его друзья предостерегали его, что шестнадцать лет – трудный возраст, когда девушки с большой охотой воображают, что влюблены. Однако лорд Графтон полагал, что сей этап взросления Софии, сколь бы бурным он ни был временами, уже благополучно пройден и остался в прошлом. Красавица София обладала острым и практическим складом ума. Она не увлекалась чтением романов и еще ни разу не демонстрировала романтической наклонности тосковать о каком-либо ослепительном рыцаре на белом коне. И если она с нетерпением ожидала возможности посещать балы – что ж, в ее возрасте это было естественно.
