Последняя.
На газетке, разложенной на пеньке, партнеры аккуратно нарезали колбасу тонкими кусочками и разложили их по тропинке, идущей от мусоросборника к ближайшим кустам. Пристроившись здесь же, они закурили и, преодолевая холод, приготовились к длительному ожиданию. В окружающем морозном воздухе повис запах протухшего столярного клея, издаваемый приманкой. Через несколько минут в районе мусорных баков что-то зашевелилось и с хрюканьем и чавканьем понеслось по тропинке. В темноте местоположение объекта можно было определить только на слух. Пользуясь своей индивидуальной звуколокацией, Саня с упреждением прыгнул навстречу зверю, распахнув мешок. Однако в мешке тут же оказалась нога соседа. Собака, правда, тоже попала между тел, но быстро вывернулась и начала метаться вокруг мусорной площадки, оглашая лаем окрестности. Убегать подальше она не стала, опасаясь, как думается, что эти два эквилибриста могут съесть ее колбасу. Когда удалось выпутаться из мешков и веревок, партнеры разделились и начали преследовать зверя, загоняя его в тупик за домами.
Перескочив через заборчик и быстро сокращая расстояние до псины, Саня нос к носу столкнулся с начальником штаба капитаном второго ранга Песковым, но сделал вид, что не узнал его в темноте и шустро помчался дальше.
– Хорин! Перестаньте носиться как угорелый, – крикнул тот ему вслед, – Вы завтра за парко-хозяйственный день в подразделении отвечаете. Набегаетесь еще.
– Узнал, гад, – расстроился Саня, – еще и про ПХЗ напомнил. Теперь не отвертеться.
Объект охоты изредка проявлялся в темноте размытой тенью или давал о себе знать сиплым лаем и ворчанием. Прошла пара часов в бестолковой беготне. Движение, как ни странно, не согревало, а только утомляло замерзших охотников.
– Гони на меня! – кричал сосед, размахивая изъятым у партнера мешком.
– Гоню, – отвечал Саня, описывая круги вокруг помойки.
Охота, тем не менее, приблизилась к логическому концу. Загнав пса в угол, оба набросились на него, прикрывая телами пути отступления, и, после продолжительной возни, засунули таки его в мешок, который перевязали бечевкой во всех направлениях. Ущерб составил три укуса, два ушиба, порванные брюки и разбитые часы. Чувство победы и накал борьбы несколько притупили ощущение холода.
– Что теперь? – спросил Саня.
– Теперь потащим собаку к Пряхину в гараж. Он, как раз, там по ночам над шапками и трудится. Днем-то – на службе отсыпается, а ночью – самая работа. Нас с добычей ждет.
Тащить скулящий мешок было тяжело, а путь предстоял неблизкий. До новых гаражей, как их здесь называли, было не менее полутора километров. Для облегчения задачи Саня выкатил из сарайчика, что притулился в соседнем дворе, свой мотоцикл, в коляску которого и погрузили добычу. Не прошло и часа, как удалось раскочегарить заиндевевший движок, после чего механическое транспортное средство неторопливо двинулось в путь. Скорость старались не набирать из-за того, что уже при двадцати километрах в час мотор начинал
