не глядя на него, ответила девушка.
– Только восемь раз! – раздосадовано, пробормотал Платон. – К твоему сведению, для меня это 117 тело. Я застал самого Иисуса. Я вкусил эту жизнь, как греховное яблоко и все равно не потерял к ней интерес… Давай договоримся, – обеспокоенно начал он, – я ничего не сообщу совету бессмертных, о твоем желании. Ты должна поменять еще, пять тел, а только после этого примешь решение.
Он ласково погладил ее по плечу и тут же продолжил:
– Я понимаю, что тебе сложно. Нам всем нелегко. Теодор был одним из древних. Никто даже толком не знает, сколько он прожил. Сколько поменял тел. Говорят больше тысячи.
Он присел рядом с ней.
– Мария! Посмотри на меня! Нужно продолжать. Мой тебе совет поживи в теле мужчины. Проведи несколько жизней в каких-нибудь экзотических странах. Получи удовольствие, перестань страдать. Уясни, наконец, что большинство тел, которые мы забираем, принадлежали людям скучным и неинтересным. Они бы прожили серую жизнь, не дав ничего существенного этому миру.
– Платон, не уговаривай меня. За эти двести лет, я достаточно насмотрелась.
– Ничего ты не видела! – перечил мужчина. – Отвяжись от места своего рождения. От мест, в которых вы жили вместе с Теодором. Окунись в другую культурную среду. Поверь мне, тебе понравиться.
– Не в этом дело, – жалобно объясняла она.
– А в чем?
– Я одинока, я очень одинока! Я не могу без Теодора. Мне страшно быть одной. Я даже не знаю, кто я? Зачем здесь?
Платон, глубоко вздохнул.
– Я помню, – начал он свой длинный монолог, – тот день, когда Теодор сказал, что больше не может выносить одиночества. Ты сама знаешь, что наша тайна заставляет нас быть скрытными и нелюдимыми. Если бы не нужда менять тело, раз в двадцать – тридцать лет, мы бы смогли обзаводиться семьями и возможно наше бытие, не казалась нам таким тягостным. Хотя с другой стороны, очень больно наблюдать, как тобой рожденный ребенок, стареет и умирает, в то время, когда ты находишься в очередном молодом теле. Знаешь, Мария, последние пятьсот лет я стараюсь, чтобы тела в которых я нахожусь не оставляли потомство, а если такое случается, я предпочитаю ничего не знать, о судьбе своего отпрыска. Так проще жить! – на полминуты он умолк, а затем, опустив голову, еще ниже продолжил. – Я встретился с ним в 1721 в Любеке. Возможно, Теодор тебе рассказывал, о прецедентном случае, когда один из нас занял тело новорожденного. Это запрещено, карается строго, но не смертельно. Вот именно, там, в Германии, он сказал, что больше не может выносить одиночества. Он уже тогда просил меня сообщить совету, о его желании уйти. Мне удалось его убедить, найти себе пару. Он искал тебя почти сто лет, а когда нашел, попросил меня помочь… Дальше ты знаешь: совет одобрил, Теодор совершил обряд, и ты стала одной из нас. Мне кажется, мы сделали все правильно, за исключением двух несущественных моментов. Во-первых, ты появилась очень поздно, нужно было хотя бы на столетие раньше. За сотни лет, его сердце очерствело
