было догадаться, что там, внутри, – ребенок. Тащить грудного ребенка по улицам в такой мороз! Да еще в новогоднюю ночь!
Нет, похоже, я сегодня не перестану удивляться проявлениям человеческой фантазии!
– Вы к кому? – строго спросила я, постаравшись этими словами не только обозначить вопрос, но и дать мужчине понять, что он поступает, по меньшей мере, легкомысленно.
– К Чечеткиной, в сто сорок первую.
– Она вас ждет?
– Да, – сказал он, немного поколебавшись.
И, поскольку от меня не укрылась его неуверенность, я хотела было данной мне властью преградить вход этому мужчине к молодой одинокой девушке (старшая дочь Чечеткиных уже около года жила отдельно, снимая квартиру двумя этажами выше той, где ютилась ее семья). Но ребенок – вот что меня сбило. Не замерзать же младенцу на лестничной клетке, пусть даже он и был завернут в одеяло! Да и потом, что плохого может сделать девушке мужчина с ребенком?
– Проходите, – нехотя сказала я, постаравшись при этом, чтобы на лице моем было дописано окончание фразы: «…но чтобы это было в последний раз».
Не похоже было, чтобы мужчина с бородкой как-то особенно нуждался в моем разрешении: свое «Проходите» мне пришлось досылать ему в спину.
Больше в оставшиеся до Нового года минуты в нашем подъезде никто не появлялся.
А уже первого января…
– Послушайте! Послушайте! – кто-то настойчиво тряс меня за плечо.
Не сказать, чтобы я задремала – я никогда не сплю на рабочем месте, – но все-таки время уже перевалило за вторую половину новогодней ночи, а в четвертом часу утра некий тормозящий чувства и реакцию туман вползает и не в такие пожилые головы, как моя.
Нет, я не спала, просто, опустив вязанье на колени и подняв очки к переносице, решила чуть-чуть отдохнуть. И почти забылась в дремоте, но, по счастью, человек так настойчиво трясший меня за плечо, не позволил мне погрузиться в сон.
– Послушайте, как вас? Зоя Яковлевна! Посмотрите, это же ужас что такое!
Я открыла глаза и увидела прямо перед собой что-то большое и розовое. Поспешно поправила очки: ба, да это же вчерашнее одеяльце! И тот самый младенец, из жалости к которому я не стала подвергать допросу с пристрастием мужчину со светлой бородкой.
Розовое одеяло с белой лентой, завязанной бантом, словно его только что упаковали в магазине. И то же самое можно было сказать о содержимом. Новенький, с иголочки, младенец со скорбным выражением лица, свойственным всем новорожденным, с еле наметившейся чернявой челкой на сморщенном лобике.
– Откуда это у вас? – спрашивая это, я перевела глаза на стоявших рядом людей.
Их-то я узнала сразу. Маленький, лысоватый, слегка обрюзгший Петр Петрович Воскобойников, директор автобазы Спецавтохозяйства в Митино. И рядом с ним – его старинная пассия, высокая женщина в черном платье из панбархата, со слишком глубоким вырезом,
